*12 стульев* - интересные факты
Хотя принято считать, будто сюжет «Двенадцати стульев» был придуман Валентином Катаевым и великодушно подарен им начинающей паре авторов, на деле он был частично заимствован из рассказа Конан-Дойля «Шесть Наполеонов»: Наполеонами в нем называются гипсовые бюстики, внутри одного из которых спрятана драгоценная жемчужина. За бюстиками охотятся двое бандитов, один из которых в конце концов перерезает другому горло. Друзья-писатели оценили сходство двух этих сюжетов, подарив тандему после выхода книги «Двенадцать стульев» коробку с шестью пирожными «наполеон».
Хотя принято считать, будто сюжет «Двенадцати стульев» был придуман Валентином Катаевым и великодушно подарен им начинающей паре авторов, на деле он был частично заимствован из рассказа Конан-Дойля «Шесть Наполеонов»: Наполеонами в нем называются гипсовые бюстики, внутри одного из которых спрятана драгоценная жемчужина. За бюстиками охотятся двое бандитов, один из которых в конце концов перерезает другому горло. Друзья-писатели оценили сходство двух этих сюжетов, подарив тандему после выхода книги «Двенадцать стульев» коробку с шестью пирожными «наполеон».
По мнению краеведов, Старгород «списан» с города Старобельска Луганской области, возле которого расположены еще двое «тезок» — деревня Чмыровка и Лучанск, он же Луганск. Осенью 1926 года Ильф и Петров побывали здесь в служебной командировке, почерпнув из местной жизни ряд деталей для будущего романа.
По распространенному мнению, которое поддержал сам Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец», прототипом Остапа Бендера стал Осип (Остап) Беньяминович Шор, одесский авантюрист, а затем инспектор уголовного розыска, также имевший «атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер».
Согласно изысканиям журналистов, в 1918–1919 годах Осип, возвращаясь из Петрограда в Одессу, проворачивал разные комбинации: представился художником и устроился на агитационный волжский пароход, слабо умея играть в шахматы, назвался гроссмейстером, выдал себя за агента подпольной антисоветской организации и провел зиму у пухленькой женщины, обнадеживая ее скорой женитьбой. В 1937 году Шор попал на пять лет в лагерь, а под конец жизни работал проводником поездов дальнего следования и умер в 1978 году. Однако есть мнение, что прототипом Бендера был сам Катаев. «Катаев примерно так выглядел, примерно так шутил. Кстати, на портрете в первом книжном издании портрет Остапа Бендера – портрет Валентина Катаева», — отмечает комментатор первого полного варианта романа Давид Фельдман.
Валентин Катаев утверждал, что «все без исключения персонажи написаны с натуры, со знакомых и друзей, а один даже с меня самого», имея в виду инженера Брунса с «голосом шаловливого карапуза» и его жену Мусика. Как рассказала племянница первой жены Катаева Людмила Коваленко, прототипом Эллочки-людоедки была ее тетя – Тамара Сергеевна, работавшая ретушером, а прототип Фимы Собак – подруга Тамары Раиса Аркадьевна Сокол, впоследствии фронтовая медсестра: обе они обожали вещи и разговоры о них. А для образа Воробьянинова пригодились черты двоюродного дяди Евгения Петрова и Валентина Катаева – некогда председателя уездной управы.
Шуточную идею «межпланетного шахматного конгресса» на самом деле выдвинул журнал «Метрополитэн ревю», выходивший в Англии в 1892 году. Тогда журналисты предлагали организовать в Сахаре матч по шахматам Земля — Марс. А в шахматном клубе ирландского города Корк был организован сеанс одновременной игры на 50 досках, который дал «знаменитый русский гроссмейстер Царицын». Уже во время сеанса местный библиотекарь установил, что такого человека не существует, а под его именем скрывается некий безработный по имени Дерек Леман, в ходе игры успевший проиграть 14 партий. Что было дальше с незадачливым гроссмейстером, история молчит.
Уже после выхода романа история в Васюках стала основой юмористического рассказа на спортивную тему, опубликованного в австралийском «Сидней Джорнал». Авторский коллектив редакции точно воспроизвел сюжет главы, переместив действие в Австралию и незатейливо переименовав Остапа Бендера в Остина Бенда.
Состав «Двенадцати стульев» с течением времени менялся: при первой публикации в журнале «30 дней» в романе было тридцать семь глав, в первом отдельном издании 1928 года — сорок одна, и во втором, выпущенном в 1929 году, осталось сорок. Во втором книжном издании, помимо выпущенной главы, авторы внесли ряд изменений и существенных сокращений — вероятно, по требованиям цензуры. Две главы, исключенные из канонического текста, были напечатаны в октябрьском номере журнала «30 дней» за 1929 год под общим названием «Прошлое регистратора загса»: как нетрудно было догадаться, они посвящены дореволюционному прошлому Ипполита Матвеевича.
Кроме того, первый вариант романа был предельно злободневен, изобиловал общепонятными политическими аллюзиями, шутками по поводу фракционной борьбы в руководстве ВКП(б) и газетно-журнальной полемики, пародиями на именитых литераторов (включая пародию на Катаева и на его известную тогда повесть «Растратчики»). В последующих изданиях многое из этого было «вычищено»: первый полный вариант романа был издан только в 1997 году издательством «Вагриус».
Сравнивая «канонический» текст романа с полным, приходится признать, что чистка пошла ему на пользу: помимо устаревших реалий, из текста были исключены в том числе сомнительные шутки и не слишком существенные подробности, отчего роман стал более динамичным. Однако как минимум один «баг» в окончательном тексте остался. «Но предупреждаю, если вы вовремя не вступите со своей арией!.. Это вам не Экспериментальный театр! Голову оторву». Фраза великого комбинатора кажется не вполне понятной, если не знать, что в одной из выпущенных глав, действие которой происходит до эпопеи с пароходом, Остап и Ипполит Матвеевич решаются выкрасть стулья из самого театра «Колумб», однако из-за нерасторопности предводителя дворянства терпят фиаско.
Несмотря на явно «советский» пафос первой книги, ее оценили в том числе и русские писатели-эмигранты. «Большевистская, но очень смешная. Что-то про дюжину стульев», — приводила один из откликов Нина Берберова. «Ильф и Петров, два необычайно одаренных писателя, решили, что если взять в герои проходимца авантюрной складки, то, что бы они не написали о его похождениях, критиковать их с политической точки зрения все равно будет невозможно, поскольку <...> героя плутовского романа нельзя обвинять в том, что он плохой коммунист или коммунист недостаточно хороший», — отмечал в интервью придирчивый к советской литературе Набоков. Еще раньше герой романа «Бледный огонь» Джон Шейд называет авторов дилогии не иначе как «эти гениальные близнецы». Кстати, и в СССР они воспринимались настолько неразрывно, что дочь Ильфа Александра называла себя рожденной Ильфом и Петровым.
Роман выдержал множество экранизаций, одну из которых поставил небезызвестный Мэл Брукс, сам сыгравший дворника Тихона. Еще более примечательным оказался фильм, снятый в нацистской Германии в 1938 году — действие в нем происходило в Австрии, Воробьянинов был переименован в Феликса Рабе, Остап Бендер в Алоиса Хофбауэра, а стульев стало 13. Кроме того, фамилия Ильфа не попала в титры по причине его явно неарийского происхождения.
© Культурология
Хотя принято считать, будто сюжет «Двенадцати стульев» был придуман Валентином Катаевым и великодушно подарен им начинающей паре авторов, на деле он был частично заимствован из рассказа Конан-Дойля «Шесть Наполеонов»: Наполеонами в нем называются гипсовые бюстики, внутри одного из которых спрятана драгоценная жемчужина. За бюстиками охотятся двое бандитов, один из которых в конце концов перерезает другому горло. Друзья-писатели оценили сходство двух этих сюжетов, подарив тандему после выхода книги «Двенадцать стульев» коробку с шестью пирожными «наполеон».
По мнению краеведов, Старгород «списан» с города Старобельска Луганской области, возле которого расположены еще двое «тезок» — деревня Чмыровка и Лучанск, он же Луганск. Осенью 1926 года Ильф и Петров побывали здесь в служебной командировке, почерпнув из местной жизни ряд деталей для будущего романа.
По распространенному мнению, которое поддержал сам Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец», прототипом Остапа Бендера стал Осип (Остап) Беньяминович Шор, одесский авантюрист, а затем инспектор уголовного розыска, также имевший «атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер».
Согласно изысканиям журналистов, в 1918–1919 годах Осип, возвращаясь из Петрограда в Одессу, проворачивал разные комбинации: представился художником и устроился на агитационный волжский пароход, слабо умея играть в шахматы, назвался гроссмейстером, выдал себя за агента подпольной антисоветской организации и провел зиму у пухленькой женщины, обнадеживая ее скорой женитьбой. В 1937 году Шор попал на пять лет в лагерь, а под конец жизни работал проводником поездов дальнего следования и умер в 1978 году. Однако есть мнение, что прототипом Бендера был сам Катаев. «Катаев примерно так выглядел, примерно так шутил. Кстати, на портрете в первом книжном издании портрет Остапа Бендера – портрет Валентина Катаева», — отмечает комментатор первого полного варианта романа Давид Фельдман.
Валентин Катаев утверждал, что «все без исключения персонажи написаны с натуры, со знакомых и друзей, а один даже с меня самого», имея в виду инженера Брунса с «голосом шаловливого карапуза» и его жену Мусика. Как рассказала племянница первой жены Катаева Людмила Коваленко, прототипом Эллочки-людоедки была ее тетя – Тамара Сергеевна, работавшая ретушером, а прототип Фимы Собак – подруга Тамары Раиса Аркадьевна Сокол, впоследствии фронтовая медсестра: обе они обожали вещи и разговоры о них. А для образа Воробьянинова пригодились черты двоюродного дяди Евгения Петрова и Валентина Катаева – некогда председателя уездной управы.
Шуточную идею «межпланетного шахматного конгресса» на самом деле выдвинул журнал «Метрополитэн ревю», выходивший в Англии в 1892 году. Тогда журналисты предлагали организовать в Сахаре матч по шахматам Земля — Марс. А в шахматном клубе ирландского города Корк был организован сеанс одновременной игры на 50 досках, который дал «знаменитый русский гроссмейстер Царицын». Уже во время сеанса местный библиотекарь установил, что такого человека не существует, а под его именем скрывается некий безработный по имени Дерек Леман, в ходе игры успевший проиграть 14 партий. Что было дальше с незадачливым гроссмейстером, история молчит.
Уже после выхода романа история в Васюках стала основой юмористического рассказа на спортивную тему, опубликованного в австралийском «Сидней Джорнал». Авторский коллектив редакции точно воспроизвел сюжет главы, переместив действие в Австралию и незатейливо переименовав Остапа Бендера в Остина Бенда.
Состав «Двенадцати стульев» с течением времени менялся: при первой публикации в журнале «30 дней» в романе было тридцать семь глав, в первом отдельном издании 1928 года — сорок одна, и во втором, выпущенном в 1929 году, осталось сорок. Во втором книжном издании, помимо выпущенной главы, авторы внесли ряд изменений и существенных сокращений — вероятно, по требованиям цензуры. Две главы, исключенные из канонического текста, были напечатаны в октябрьском номере журнала «30 дней» за 1929 год под общим названием «Прошлое регистратора загса»: как нетрудно было догадаться, они посвящены дореволюционному прошлому Ипполита Матвеевича.
Кроме того, первый вариант романа был предельно злободневен, изобиловал общепонятными политическими аллюзиями, шутками по поводу фракционной борьбы в руководстве ВКП(б) и газетно-журнальной полемики, пародиями на именитых литераторов (включая пародию на Катаева и на его известную тогда повесть «Растратчики»). В последующих изданиях многое из этого было «вычищено»: первый полный вариант романа был издан только в 1997 году издательством «Вагриус».
Сравнивая «канонический» текст романа с полным, приходится признать, что чистка пошла ему на пользу: помимо устаревших реалий, из текста были исключены в том числе сомнительные шутки и не слишком существенные подробности, отчего роман стал более динамичным. Однако как минимум один «баг» в окончательном тексте остался. «Но предупреждаю, если вы вовремя не вступите со своей арией!.. Это вам не Экспериментальный театр! Голову оторву». Фраза великого комбинатора кажется не вполне понятной, если не знать, что в одной из выпущенных глав, действие которой происходит до эпопеи с пароходом, Остап и Ипполит Матвеевич решаются выкрасть стулья из самого театра «Колумб», однако из-за нерасторопности предводителя дворянства терпят фиаско.
Несмотря на явно «советский» пафос первой книги, ее оценили в том числе и русские писатели-эмигранты. «Большевистская, но очень смешная. Что-то про дюжину стульев», — приводила один из откликов Нина Берберова. «Ильф и Петров, два необычайно одаренных писателя, решили, что если взять в герои проходимца авантюрной складки, то, что бы они не написали о его похождениях, критиковать их с политической точки зрения все равно будет невозможно, поскольку <...> героя плутовского романа нельзя обвинять в том, что он плохой коммунист или коммунист недостаточно хороший», — отмечал в интервью придирчивый к советской литературе Набоков. Еще раньше герой романа «Бледный огонь» Джон Шейд называет авторов дилогии не иначе как «эти гениальные близнецы». Кстати, и в СССР они воспринимались настолько неразрывно, что дочь Ильфа Александра называла себя рожденной Ильфом и Петровым.
Роман выдержал множество экранизаций, одну из которых поставил небезызвестный Мэл Брукс, сам сыгравший дворника Тихона. Еще более примечательным оказался фильм, снятый в нацистской Германии в 1938 году — действие в нем происходило в Австрии, Воробьянинов был переименован в Феликса Рабе, Остап Бендер в Алоиса Хофбауэра, а стульев стало 13. Кроме того, фамилия Ильфа не попала в титры по причине его явно неарийского происхождения.
© Культурология
0 комментариев
Вставка изображения
Оставить комментарий