И вот теперь мы стоим на мостике, а дед, как ни в чём не бывало, трёт нам про Лаперуза. Незадолго до этого момента в кают-кампании состоялся разбор наших вчерашних чмарных полётов. Капитан, конечно, страшно ругался отборным матом. Говорил, что мы позорим честь морского флота и вообще недостойны звания моряка и прочее разное дерьмо. Возразить нам было нечего, он был полностью прав — мы просто свиньи, гадкие, вонючие засранцы. Стояли молча, согласно кивали своими, ещё не совсем протрезвевшими, черепами. Хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось да искупить вину ударным коммунистическим трудом.

Зарплаты не предвиделось, так как мы были практиканты. Да, представьте себе, вкалывали мы всё лето бесплатно, за покушать, так сказать. Заплатили нам только за погрузку-разгрузку, и на том спасибо.
Решили так: капитан не сообщит в Рыбу о наших похождениях на острове Сахалин, если мы до конца рейса больше не будем брать спиртное в рот. Все мы поклялись своей мамой и искренне про себя решили, что до прихода во Владик больше ни-ни. Но жизнь очень часто вносит свои коррективы в события. Почти всегда человек не властен над происходящим. Алкогольные соблазны подстерегают на каждом повороте. Вот и сейчас Лисянский, выйдя в открытый океан, повернул на север в сторону Камчатки. Что-то нас там ждёт?

Как раз тогда я увидел и понял, что такое настоящий шторм. Большинство людей не были в море и думают, что шторм — это просто большие волны.

Ребята, я вам скажу: шторм, настоящий океанский шторм — это пидзец! Не сматериться здесь просто невозможно. Волны не просто большие — они огромные. Нет, они гигантские! Колоссальные! Это просто какие-то горы. Вы помните, я рассказывал, насколько высоки борта Острова Лисянского, так вот эти сумасшедшие волны легко перекатываются через борт. Они на уровне мостика. Ветер ураганной силы срывает верхушки волн.

Во время шторма нет таких понятий как вода и воздух. В воздухе сплошняком летит измельчённое море. Может быть, где-нибудь вверху на высоте мачт и есть более-менее чистый воздух, но на уровне палубы воздух процентов на девяносто состоит из воды. И если вдруг, выйдя на палубу, вы вздумаете вдохнуть полной грудью, то всё, кранты, вы утопленник, просто нахлебаетесь воды полные лёгкие. Дышать надо очень аккуратно через нос, чтобы не захлебнуться.

То, что во время шторма должны быть задраены все иллюминаторы, наверно, вы и сами догадались. Кроме того, в каждой каюте поверх иллюминаторов задраивают ещё массивную стальную крышку на тот случай, если люментер всё-таки не выдержит мракобесия стихии и будет разбит волной. Толщина стекла два сантиметра, наподобие как в кассах банка. Задраиваются все выходы на палубу, одна за другой две стальные двери. Выходить наружу во время шторма нельзя, смоет за борт, искать бесполезно в этом диком месиве воды и пены.

Стоя рядом с кем-нибудь, приходится орать в ухо, чтобы человек хоть что-то услышал, стоит сплошной дикий, ужасный рёв. Иногда членам экипажа всё-таки приходится выходить наружу во время шторма, чтобы выполнить какие-нибудь работы. Для этой цели заранее вдоль всей палубы натягиваются верёвки, так называемые леера, надо передвигаться, со всей силы вцепившись в эти леера, если хочешь ещё раз попробовать пива.

Болтанка ужасная, волны могут даже перевернуть судно, если у того высокий центр тяжести, поэтому в целях безопасности судно ставят носом к волне и двигаются на малых оборотах. Пароход должен как бы разрезать волны, но когда они гигантской высоты, то судно врезается в тело волны, потом, согласно закону нашего Архимеда, подпрыгивает, оказывается на пару секунд на макушке и камнем летит вниз. Вот тогда замирает сердце. Катались когда-нибудь на американских горках? Точно такая же фигня, только может продолжаться несколько суток.

Как там коки, на камбузе, умудряются готовить пищу — хрен его знает.
Конечно, всякие новички, вроде нас, выблёвывают полностью содержимое желудка, но со временем привыкаешь, надо ведь работать. Матёрые морские волки и не обращают внимания на такие пустяки как шторм, спокойно занимаются своими делишками. А всякий шлак, вроде меня, молится, проклиная всё на свете, и думает, что если останется в живых, то никогда… Никогда-никогда! Ни за что! Ни за какие деньги больше не выйдет в море! Будь оно проклято! Признаюсь, и я так думал.

До своего первого рейса удивлялся, как это в наше время может потонуть корабль. Такой большой, железный, мощный, напичканый всякой механической и электрической всячиной. Спроектированый с учётом всяческих законов физики-шмизики, но после того, как пережил свой первый шторм, удивлялся — «почему это вообще все они до сих пор не утонули».

Неудивительно, что многие мариманы на берегу бухают по-чёрному, это они просто, как бы, напиваются на полгода вперёд на всякий случай. Однажды, в самый разгар эдакого ужаса, в каюту заглядывает стармех, командует по-быстрому собраться и за ним. Побросали все дела, пошагали за дедом, он открывает эти запоры и, на палубу. Куда деваться, плетёмся за ним. Снаружи дикая свистопляска, всё то, что описал выше.

Оказывается, на палубе оторвались бочки с краской. С мостика увидели, как там их шкивает, от борта к борту. В машинном отделении постоянно велись какие-нибудь покрасочные работы, то там, то сям, подкрасить, подмазать, чтобы красившее было. Перед рейсом получали краску в двухсоткилограммовых бочках, и они стояли на носу, на палубе, принайтованные, стало быть, привязанные верёвками к разным судовым железякам. Наверно, кто-то плохо сделал свою работу.

И вот теперь они катаются по палубе, стукаясь о борта, о горловину носового трюма, ужасные, смертельные снаряды, надо как можно быстрее разобраться с ними, то есть вернуть их на место и хорошенько закрепить. Зашибись! Просто стоять на палубе невозможно, того и гляди — утащит за борт, а тут ещё надо как-то бочки остановить, тяжеленные как танк.

Мы были, конечно, в оухительном шоке, но делать-то надо. Слава богу, на носу любого корабля есть такая надстройка, которая выше основного борта, приглядитесь, на картинках или фотографиях хорошо видно, эта хрень называется «бак». Так вот, этот бак частично тормозил ветер и сумасшедшую водяную шрапнель. А бочки и мы находились как раз за баком, с подветренной стороны. Накинулись толпой на первую, отбившуюся от основной кучи бочку, которая уже изрядно была помята, но пока без дырок, вернули на место и хорошенько закрепили. Потом следующую, главное, чтобы тебя не переехало другой, кости переломает как пить дать. Глаза боятся — руки делают. Вот так.

Если наш двадцати тысячетонный голиаф так бросает на волне, то как же тогда кидало Пинту и Нинью в их историческом путешествии. Они по сравнению с Лисянским совсем мелкие лодчонки, и я сильно зауважал древних моряков, которые без приборов, без нормальной жратвы умудрялись ещё какие-то «америки» открывать.

© bar_naxodka