Когда садился писать этот почти научный, не в меру автобиографичный, «труд», я долгое время не мог подобрать для него название. Так как целью его я поставил некую кодификацию своего опыта общения с противоположным полом, название должно было быть максимально корректным. Почему? Потому, что женщины существа по своей природе весьма тонкие, но дуры.




Итак,

Тонкие натуры.

Все имена выдуманы, а персонажи изменены.

История номер один.

То, что девчонки отличаются от мальчишек, я понял в весьма раннем возрасте. Причем опыт этот чуть не стал для меня фатальным. В то волшебное время, когда деревья были большими, а ветер возникал, потому, что деревья качаются. В общем, в то прекрасное время, когда ты не только с легкостью можешь сказать, как говорит коровка или собачка, но уже с гордостью ходишь пешком, хоть и под стол, и даже можешь связать три слова в одно предложение, было обычным делом, когда наши мамы, не заморачивались, и мыли своих детей в одной ванночке.

Так и меня с моей подругой Таськой наши мамы, в одно роковое утро, решили искупать в одной ванночке. Роковым то утро было от того, что Таська впервые увидела мой, кхммм, краник. Проведя инвентаризацию собственного тела, Таюха у себя такого же не обнаружила. В связи с чем хватко схватила меня за пиписяндр и громко всем объявила, что хочет себе такой же. Я разревелся. Не потому, что я не хотел, чтобы у Таськи тоже был краник — ведь это не порядок, что она такая несовершенная родилась, и краника у нее нет. А потому, что именно свой краник я ей отдавать ну ни как не собирался.Я не собирался отдавать, а Таюха не собиралась отпускать. И, возможно, все бы закончилось по Островскому и «не доставайся же ты никому», но Тасе объяснили, что когда она вырастет, сможет выбрать себе любой, какой больше понравится.

Так я понял, что девчонки несовершенны и у них нет краника, что они по этой причине весьма завистливы, а проходя мимо них, лучше опасаться за свой краник — вдруг заграбастают?

История два.

Как-то, на закате СССР, мы с мамой и дедушкой летели куда-то. Летели в Латвию и пересадка у нас была в Алма-Ате. Было мне тогда года 2,5 — 3. Мы вышли из самолета, подъехал трап, мы спустились и пошли по аэродрому, мимо волнующих стальных птиц, в здание аэровокзала. Я слегка расстроился, что мы уходим из этого внеземного зоопарка, и уже собирался разреветься, но дед сказал мне, что изнутри аэровокзала этих самолетов будет видно лучше, а что самое главное — больше.
И вот, мы зашли внутрь, дедушка с мамой устроились на скамейке в зале ожидания, а я поковылял в сторону большого окна во всю стену. Рядом ошивалась какая-то девчонка, ковыряясь в носу и с любопытством поглядывая в окно.

Тут один из самолетов начал выруливать на взлётку, взревели двигатели. Я околдованный этим ранее невиданным зрелищем стоял с открытым ртом, прижавшись лбом к стеклу и наблюдал. Тут, откуда-то из-за спины начал доноситься высокий ревущий звук, похожий на сирену. Не то, что его источник был мне интересен, но отвлекал.
Услышав крик ребенка, мама моя встрепенулась, и поняла, что меня на горизонте нет. Разволновавшись она ринулась на крик, туда, где уже собралась небольшая толпа. Вдруг крик оборвался, а толпа зааплодировала. Мама, поработав локтями, увидела следующую картину: я, крепко прижав к себе целую в губы незнакомую девчушку. Сказала лишь, что ожидала это увидеть только лет через 12.

Благодаря второму эпизоду, я интуитивно узнал способ как лучше всего заткнуть орущую женщину (гусары и Сюткин — молчать).

История три.

По прилету в Латвию у меня появилась новая подруга — Кристинка. Наши мамы дружили, и я находил Кристинку весьма привлекательной особой. Да и не удивительно, ведь у нее же во дворе рос огромный дуб и были личные качели.

Внутренний дворик дома Кристинки был весьма живописный. Была осень, дуб и клены окрасились в яркие цвета, а за забором в конце двора величаво текла Даугава.

Мы часто приходили в гости к Кристинке с ее мамой. Наши родители садились пить на веранде душистый кофе, любовались осенними красками и проплывающими по Даугаве пароходами, а мы с Кристинкой скрипели во дворе качелями.

Как-то раз мы с Кристинкой играли во дворе и состязались в разных своих возможностях: кто больше раз на одной ноге пропрыгает, а кто на качелях без рук раскачается. Обычно я выигрывал, поэтому нам это вскоре наскучило. Как вдруг Кристинка задала мне один роковой вопрос — «А ты можешь так?» и запихнула желудь себе в ноздрю.

До сих пор помню этот день. Пасмурная осенняя погода. Шум листвы, крики чаек. Порывы ветра доносят до меня соль Балтики. Дрожащие губы и пронзительный взгляд Кристинки, которая осознала, что обратно желудь высовываться не намерен.

Так я узнал, что ради победы женщины готовы на все.

История четвертая, на сегодня последняя.

Когда мы переехали в Россию, девчонок в моей жизни стало больше. Да и вообще, наша компания увеличилась.
Обычно мы всей гурьбой таскались по округе, исследовали стройки, жевали гудрон и прыгали по лужам. Но в тот день погода была дождливая, поэтому мы забрались в большой сарай и страдали там всякой ерундой.

Тут девчонки зашушукались, отошли в сторонку и о чем-то долго спорили, после чего вытолкнули из своего круга самую младшую, которая предложила показать друг другу по очереди свои причиндалы.

Я уже ходил в школу и к тому моменту успел забыть многое, из того, что знал и видел за свою жизнь. Мы с пацанами посовещались и нашли эту идею весьма заманчивой.
— А давайте, — сказали мы.
— Только вы — первые! -сказали девчонки.

Мы с ребятами встали в шеренгу и на счет три сняли штаны. Девки заржали и убежали, не исполнив свою часть договора.

Так я понял, что женщины коварны и вероломны.

Parnisha