В один из зимних морозных дней, при минус двадцати за окном, а именно в пятницу, прочитав газету с предсказаниями шаманов-астрологов, жену обуяла невыносимая тяга к немедленным действиям. Ей захотелось, не выходя из жилища, сделать что-нибудь хорошее для всего человечества.
Однако, трезво прикинув свои возможности, она решила плюнуть на человечество и ограничиться рамками своей семьи.
И очень несвоевременно женщина вспомнила, что в кухне, над мойкой, с периодичностью одна капля в пять минут, жутко текут краны. И, что совсем уже было лишним, она решила попытаться исправить эту глобальную водопроводную несправедливость своими собственными силами.

Посадив вокруг себя, прямо на пол, празднично одетых по этому поводу двоих своих детей, она на место протечки красивой ленточкой привязала бантик. Дети довольные маминой смекалкой и рукастостью дружно зааплодировали. Она же зарделась от смущения.

Из кухни народ не уходил. Все остались смотреть, что из этого будет?
Через пять минут предательская капля набухла и со страшным шумом рухнула вниз. Еще через пять минут в ту же пропасть сорвалась следующая капля.
Хорошее дело гибло на корню…

Вроде бы падающие капли должны были охладить благие порывы зарвавшейся хозяйки, ведь видно же, что все усилия тщетны. Результат не оправдывал ожиданий и потраченных средств, так как даже обмазывание крана пластилином, должного эффекта не принесло.

Конечно, если бы этот глупый аппарат кумачовой раскраски, не попался ей на глаза, все бы обошлось, но телефон, ни к месту и тем более не ко времени, все-таки на глаза попался.
Руки у нее чесались не с той стороны и поэтому жена, стала звонить, вызывая, как она преувеличено-литературно говорила «мастеров», прямо по месту жительства.

Проблемы сантехников-водопроводчиков, а с ними и судный час, начинали приобретать зримые и вполне осязаемые очертания…

Как я уже заострял внимание, дело происходило в пятницу, а жена вызвала работников санитарной трубы (причем, она сделала это в общем-то неумышленно или — более правдоподобная версия — не подумав) на послеобеденное время, совершенно не учитывая колорит и особенности их тяжелого, но так нужного людям труда.
Как и договаривались с сочувствующим диспетчером ЖЭСа, скромные труженики производства пришли после обеда. С одним уточнением — после их обеда. Сантехническое явление приобрело зримые очертания, где-то около четырех часов дня. Парни явились бережно держась друг за друга, с плохо скрываемой боязнью расплескать содержимое в себе. Они были веселы и бесшабашны.

Сантехник пошел сплошь культурный, поэтому верхнюю униформу было решено оставить в прихожей.

Не торопясь, ребята залезли под мойку и с шутками, а также с сальными прибаутками, стали простым разводным ключом показывать там молодецкую удаль из серии «размахнись рука, раззудись плечо».
Как и предвиделось умудренному опытом нашей жизни читателю, вскорости они сорвали вентиль, только не тот, из которого капало, а тот, который перекрывает. Истины ради надо заметить, что труба, куда был присобачен сорванный вентиль, была трубой горячего водотока, о чем можно было без особого напряжения догадаться по крикам и воплям, незамедлительно раздавшимся из-под мойки.
Когда струя беспощадного кипятка, выметая сор из избы, сантехников и накопившиеся под раковиной трупы тараканов, ударила в противоположную стену, оба молодчика, так лихо орудовавшие разводным ключом, матерясь резво выбежали из квартиры, возможно в поисках лучшей доли, а возможно (в тот момент мы не могли этого знать) в поисках другого, более правильного крана.


Жена, стоя в дверях кухни, любовалась происходящими действиями лихих людей, держа на руках двухлетнего малютку. Ее, должно быть, не очень обрадовало то, как споро побежали с поля водопроводного боя, громыхая неснятой парадной кирзой, бойцы санитарно-технического фронта.

Глядя им вслед, ей нестерпимо захотелось упасть в обморок. Наличие дитяти на руках и очень естественное желание женщины досмотреть, чем вся эта комедия закончится, удержали ее от данного остроумного поступка.
Вода, шипя, дымя и пенясь, постепенно стала подбираться до уровня щиколоток. Женщине с ребенком стоять в кипятке было не совсем удобно.
Житейская ситуация, начинавшаяся как астрологическая комедия, стала выходить из-под контроля разума, превращаясь в водопроводную трагедию.

Героиня-мать, не глядя на то, что величаво, как в хорошем кино про «Титаник», по квартире поплыла семейная обувь, включая кеды главы семейства, вещи спасать не пыталась и всплытие половиков в коридорах и ковров в комнатах, восприняла со стоическим равнодушием — как знак свыше.

«Хотя, — заторможено припомнилось ей, — в астрологическом прогнозе об этом не упоминалось». Еще ей подумалось, что хорошо хоть месяц назад ремонт успели сделать, и, поднатужившись, сменили обои и обшивку пола. «Да! — вспомнила она, — на первом этаже живем, хоть не зальем никого.»

Шло время.
Еще шло.

Вода все прибывала. Вскоре наступил тот интересный момент, когда по месту жительства можно было открывать судоходство и начинать сплав деловой древесины.


Через сорок минут раздался зловещий топот кирзачей.
«Командор?» — с плохо скрываемой тревогой подумается образованному читателю. Нет, это вернулись дезертиры-водопроводчики.
При проведении перекрестного допроса, в ходе их попыток ослабить струю, «живущая по волнам» сквозь плотный поток мата, пара и другой неразборчивой речи, состоявшей в основном из междометий, выяснила.

Оказывается, они бегали куда-то вниз, пытаясь закрыть какой-то «е…ный, в мать...- перемать… вентиль», то есть, как бы отключить поступление кипятка в квартиру. Но вентиль старателями-добровольцами, проводившими до этого какие-то работы, был «спорчен.., не давал завертки по оси..,» ну и у них — «ни х.., ни в п...» — не получилось.
Запихнув детей в ванну и прихватив с собой на всякий случай вместо весла крышку от сливного бачка, героическая женщина голосом боцмана пиратской шхуны продолжала оттуда вести миролюбивые переговоры, в которых она за свои слова не ручалась и поэтому предлагала работникам, подождать мужа с дружками.

Санитарные техники, приняв предложенные правила игры всерьез, пожертвовали курткой, аккуратно плавающей в прихожей, и с ее помощью забили в трубу какую-то деревяшку, оторванную там же, на кухне. После этого они, оживленно беседуя между собой, быстро куда-то пошли, пообещав сегодня больше не приходить. Правда, вскоре они вернулись, так как куртка была одного из них.

Жена хозяина квартиры, до этого стоящая с детьми в ванной и готовая в любой момент к отплытию, дождалась, когда остынет вода, взяла в белы руки тряпку, в дальнейшем оказавшуюся второй курткой наших антигероев, и отогнав импровизированной шваброй дрейфующие ковры с обувью, с ее помощью собрала рекордное количество воды с квадратного метра жилплощади. К сожалению, в «Книгу рекордов Гиннеса» это достижение вряд ли будет занесено, по причине отсутствия международного жюри.


А что сам хозяин отсыревших и вздувшихся хором? Какова была его реакция, когда он наконец-то соизволил явиться по месту прописки?

Как человек не отличающийся излишней кровожадностью и людоедством, увидев результаты погрома хозяин остолбенел. Чуть погодя — осатанел. Его красноречивое молчание и пошедшее пятнами лицо свидетельствовали о внутреннем исполнении трагического монолога по мотивам известной песни «Раскинулось море широко», что-то типа «На палубу вышел, сознанья уж нет. В глазах у его помутилось...»

Когда пятна на лице перешли в стадию полного созревания, он стал говорить всякие грубые слова и предложения, короткие как действия мясника на рынке.

К его реакции мы просто обязаны отнестись с сочувственным пониманием. Кроме того, что во время исполнения монолога он пообещал поотрывать этим работникам все, до чего дотянутся умелые руки, в финале своего спича, воздев руки к небу, голосом, полным трагизма, он пригрозил им карой небесной.

Ходили слухи, что этих двоих лиходеев искали долго и упорно. Даже речь шла о том, что они ушли в леса, полностью перешли на подножный корм и с приходом лета одичали окончательно.

P.S. И только по ночам жена будила мужа ударами весла о воду. Ее манили неизведанные водные просторы. Она гребла по волне своей памяти классическим стилем заправского гурона-каноиста. Муж успокаивал ее как мог, называл «рыбкой», «русалкой», «такелажной оснасткой», после чего она успокаивалась, ненадолго засыпала для того, чтобы через некоторое время проснуться и снова грести…