Во время этой морской катастрофы, случившейся в проливе Лаперуза 12 декабря 1939 года, погибли, по официальным данным, 745 человек, включая 4 членов экипажа. Принадлежащий «Дальстрою» грузовой пароход «Индигирка» шел из Нагаева во Владивосток, и у него на борту было свыше тысячи пассажиров (хотя «Индигирка» являлась исключительно грузовым судном).




Катастрофа произошла из-за того, что «Индигирка» наткнулась ночью на подводные камни. Получив три сильных удара, судно перевернулось на бок.

Согласно обвинительному заключению и показаниям капитана парохода Н. Л. Лапшина, «Индигирка» везла большое количество заключенных – в основном пассажирами на судне были именно зеки (свыше 800 человек) и их конвоиры. Как сказано в обвинительном заключении, перевозка пассажиров на грузовом судне была грубейшим нарушением.

Исходя из официальной версии, капитан проявил преступную небрежность и дезориентировал курс парохода, вследствие чего в условиях 9-бального шторма и пурги произошла в катастрофа – пароход получил правым бортом несколько ударов о подводные камни, судно накренилось и ушло под воду на 9 метров. Штормовыми волнами десятки людей смыло за борт. Все это происходило в проливе Лаперуза неподалеку от мыса Соя.

По показаниям арестованного впоследствии капитана «Индигирки» Н. Л. Лапшина, на судне началась паника – из спасательных средств всего несколько шлюпок. Зеки резали охрану (несколько человек были убиты), в свою очередь огонь по взбунтовавшимся осужденным открыли и стрелки НКВД (по разным данным было застрелено около 20 человек).

Одну из шлюпок спустили на воду и в нее уселись 8 человек (в основном, члены экипажа), из которых четверо – самовольно. До берега добрались только пятеро, остальные погибли.

Только 13 декабря ближе к полудню к месту аварии подошел японский пароход «Карафуто-Мару». Часть пассажиров и членов экипажа «Индигирка» были сняты с потерпевшего крушение парохода. Но в трюмах еще оставались порядка 200 человек, в том числе, женщины и дети. Помощь к ним пришла от японцев только через 3 дня. Борта судна резали автогеном, но вскрыли не все трюмы, в результате чего спасли только 27 человек.

Многие из пассажиров, не дожидаясь спасения, кончали с собой – топились или вскрывали вены. Как утверждали некоторые выжившие, все спасенные дети (их точное количество неизвестно) впоследствии умерли.

Рассказ очевидца Николая Тарабанько: “Индигирка” шла полным ходом. Снег, подгоняемый сильным ветром, сплошной пеленой застилал все вокруг. Пароход резко подняло на волне, и я ухватился за рельс, который поддерживал капитанский мостик. В этот момент послышался сильный треск и скрежет. Нос судна резко отбросило вправо. Я глянул в сторону моря и рядом с бортом “Индигирки” увидел буруны и белую пену на волнах. Подводные скалы. Немедля бросился в трюм и сказал, что пароход наскочил на камни. И тут мы услышали, что машина остановилась. Затем сильно заработала задним ходом. От резкого толчка мужчины попадали на палубу. Погас свет. Машина еще несколько раз “чих-пых” и замолчала. В тишине закричали женщины, заплакали дети.

Я выскочил на палубу и увидел бегущего матроса. В руке у него был металлический стержень, привязанный к бечевке. Матрос стал драить мелом прут, а потом отвинтил пробку и опустил стержень в трубу. Я не моряк, но много ходил на пароходах на путину и знал, для чего проделывают эту операцию. Когда матрос поднял стержень и я увидел, что он и веревка мокрые, у меня сжалось сердце — прошло не более 10 минут, как ‘’Индигирка” наскочила на камни, а вода в трюме поднялась до полутора метров.

Волны раскачивали пароход и все дальше забрасывали его на камни. “Индигирка” стала ложиться на правый борт. Ухватившись за трос, я забрался на крыло капитанского мостика. В это время механики сумели подорвать клапан на котлах, чтобы они не взорвались, и из трубы смерчем вылетела струя раскаленных углей.



Стало светать, и я увидел страшную картину. Вода сорвала с кормового трюма доски, брезент, которыми он был закрыт. И каждая волна выносила десятки и десятки кричащих в ужасе людей. Многие от страха лишились рассудка, хватали друг друга и гибли в пучине. Со стороны носового трюма, где находились заключенные, раздавались залповые выстрелы.

Матросы отвязали шлюпку и спустили на воду. Я сбежал с мостика. Шел такой густой снег, что нельзя было разглядеть ничего вокруг. Вдруг мимо меня проскочил начальник охраны, словно за ним кто-то гнался, и спрыгнул в лодку. Тут отпустили концы, и шлюпка скрылась…

То что мне пришлось увидеть, не придумаешь и не знаешь, как описать. У меня в цехе мужчина икрянщиком работал, а его жена поваром. Когда случилась трагедия, он первым из трюма выбрался, а потом волна жену вынесла и совсем близко к борту прибила, рукой достать можно. Но палуба льдом покрыта, наклонена. Я мужчине кричу: “Ложись, будем держать тебя за ноги, а ты ее подхватишь”. Но он растерялся, стал бегать и кричать: “Дайте веревку, веревку дайте”. Набежала волна, и женщина пошла на дно. Все это за секунды произошло.

Некоторых удалось спасти. Помню, как вытащили из воды приемщицу рыбы Валентину. Я отдал ей свой костюм, переодели ее и в угольный бункер поместили — там всех собирали, кого из моря выловили. Лет через десять я встретил Валентину на железнодорожном вокзале — она торговала пирожками. Разговорились, она заплакала и говорит: “Не надо было меня спасать, я с тех пор все время болею, жизни никакой нет”…



Японцы формально находились в состоянии войны с СССР (сравнительно недавно отгремела битва у Халхин-Гола). Спасшимся и доставленным в порт Вакканай пассажирам сотрудники НКВД приказали уничтожить все документы, а зэкам велели называть себя рабочими «Дальстроя». Спаслись 428 пассажиров и членов команды парохода. Как вспоминал один из уцелевших пассажиров, работник рыбзавода Николай Тарабанько, японцы относились к ним хорошо, оказали необходимую медпомощь. Однако чекисты и советский консул Тихонов пристально следили за тем, чтобы пассажиры не вступали в контакт со своими спасателями и не брали у них никаких вещей.

В конце декабря на пароходе «Ильич» спасенных пассажиров и членов экипажа вывезли в СССР. Еще по пути конвоиры начали избивать зэков, которые, по их мнению, «дали слабину» в общении с японцами. Двух заключенных, якобы участвовавших в убийстве чекистов на «Индигирке», расстреляли и выбросили трупы за борт.

Долгое время бывшие пассажиры затонувшего парохода из числа вольных по прибытии на родину не могли восстановить уничтоженные в Японии документы, многих из них подозревали в шпионаже в пользу японцев.

За преступную халатность, повлекшую массовую гибель людей, судили четырех должностных лиц – капитана судна Н. Л. Лапшина (он был расстрелян как саботажник и японский шпион), двух его помощников, В. Л. Песковского и Т. М. Крищенко (они получили от 5 до 8 лет лагерей). Кроме того, 4 года из отмеренных 10 лет отсидел и начальник зэковского конвоя П. И. Копичинский. Копичинский потом даже продолжил служить в системе ГУЛАГа.



«Индигирка» так и лежит на морском дне у берегов Японии. В поселке Сарафуцу (японское село губернаторства Хоккайдо) установлен памятник жертвам катастрофы. Полный список погибших до сих пор неизвестен.

P.S. Когда формировался списочный состав зэков на корабль для отправки во Владивосток, в нем стояла фамилия заключенного Королева, «тянувшего срок» на Колыме. Это тот самый Сергей Павлович Королев, без которого невозможно представить наши космические прорывы. По неизвестной причине будущий Генеральный конструктор был вычеркнут и на «Индигирку» не попал.