Полтора месяца боролся за жизнь в полной темноте, питаясь соленьями, воришка, угодивший в западню. Ее соорудил на своей «фазенде» изобретательный инженер.



Инженер Анатолий Ефремович Павлов, 60 лет от роду, свою дачу в 50 км от Чебоксар превратил в надежный рубеж обороны. Колючей проволоки и рвов с напалмом там не было, но зато сам садовый домик, точнее, подвал при нем, был превращен в смертельную ловушку для непрошеных гостей. Дверь в подвал сварил из металла, открываясь она становилась на стопор, была слегка подпружинена. Если нажать на последнюю ступеньку лестницы то стопор отпускал дверь, она захлопывалась на защелку, которую можно было открывать только снаружи. Сам спускаясь ставил дверь в предохранитель, о чем знал только он.

В мышеловке

По иронии судьбы в капкан, уготованный Павловым, попался не кто иной, как сосед по даче. Слесарь-выпивоха Егор Иванов как развелся с женой, огород совсем забросил, напряженно стало с закуской. Однажды с бодуна пошарил Иванов по углам своей «малосемейки» — шаром покати! Взвалил на спину рюкзак и отправился добывать продукты в садоводческое товарищество. Было это в первых числах декабря.

Помня, что у Павловых погреб — что иной супермаркет, полез на их дачу. В наступивших сумерках разбил бутылкой окно, нащупал на подоконнике свечку — электричество сюда не провели. Стал спускаться в подполье, и тут крышка вдруг рухнула с тяжестью могильной плиты, щелкнул замок. Стал ее ощупывать — внутри все похолодело: железо-то толстенное! Зажег свечку, осмотрелся. В погребе был стеллаж с банками всевозможных солений, тушенкой и початой бутылью с домашним вином. Но леденящий страх притупил чувство голода, и несчастный, затушив свечку, так и просидел на полу, дрожа от ужаса, первую свою ночь в заточении.

Очнувшись от дремы, Иванов понял, что голоден, как волк. Дверными ключами с зазубринами принялся долбить жестяную крышку трехлитровой банки с томатом. Опустошил ее за 15 минут и принялся долбить следующую. Утолив голод и напившись компота, скинул с длинного настила в углу погреба сырую картошку и морковь (овощи были прикрыты барахлом), постелил тряпье под бок.

Огарок свечи догорел. Погреб погрузился в кромешную тьму. Было холодно, не выше плюс пяти градусов, но одетый по-зимнему узник пока не мерз.

— Все сожрал паразит! — ругается Анатолий Ефремович. — 80 банок с женой законсервировали. Не трогайте, в них фекалии были! Это Иванов в них, после того как съест, нужду справлял и засыпал сверху песком с пола, чтоб не сильно пахло. Какая-никакая гигиена! Я-то после него в погреб заглянул — мне чуть дурно не стало!

Освобождение под Рождество

… Перед Рождеством Павлов отправился на дачу пополнить домашние запасы. Застав домик вскрытым, кинулся к погребу… В смердящем обросшем бомже с неестественно белой кожей, зубами цвета протухшего желтка и сощуренными глазами не сразу признал соседа по даче. «Помогите, я ничего не вижу», — на скрюченных ногах Иванов зашаркал к свету. «Я съел весь ваш погреб! Но я все-все оплачу», — всхлипывал сквозь рыдания мученик. За пятинедельную «отсидку» он похудел на десять кило и почти разучился ходить. Павлов, жаждущий мести, опешил, но принял решение не сдавать вора в милицию.

… Вернувшись в город, освобожденный узник дико озирался по сторонам и радовался прохожим, словно ребенок. Он вдруг продал квартиру, вручил Павлову телевизор в счет погашения нанесенного ущерба, а потом подался разнорабочим в мужской монастырь. В какой именно — не доложился. Что ж, у каждого свой путь к Богу.

Полная версия