Александр Селькирк
Благодаря писателю Даниэлю Дефо всем известен Робинзон Крузо, покоритель дикой природы необитаемого острова, куда он попал из-за кораблекрушения. Гораздо менее знаменит его реальный прототип — шотландец Александр Селькирк, проведший на таком же клочке суши почти пять лет, после того как он, не сойдясь характером с капитаном, был списан с судна «по собственному желанию» — прямо посреди Тихого океана.
Флибустьеры и авантюристы
Сейчас уже трудно понять, кто из них более настоящий: Робинзон — уроженец города Йорка, баловень семьи, или Александр, сын башмачника из местечка Ларго на берегу Северного моря. За право называться местом, где провел годы в одиночестве подлинный Робинзон, борются Республика Тринидад и Тобаго, Чили и Шотландия.
Но вернемся к истокам.
Шотландец, как и его литературный двойник, по словам Дефо, несомненно, имел «страсть к скитаниям» и «желание обогатиться скорее, чем допускали обстоятельства».
Наслушавшись в местной таверне «Красный лев» рассказов бывалых моряков, флибустьеров и прочего веселого сброда о штормах, дальних странах, приключениях и о том, как легко добывается золото, Александр в 18 лет покинул дом. Что ж, приключений оказалось с избытком: плавание на корабле в Африку, пираты, плен, рабство…
Тут в рассказах Селькирка существует пробел, но домой он вернулся, похоже, на коне — с золотой серьгой в ухе и при деньгах.
Дома, в Ларго, Александру все казалось пресно и скучно, и оказия продолжить полную адреналина жизнь вскоре подвернулась: Уильям Дампир, ученый-гидрограф, корсар, автор книг о путешествиях, отправлялся на двух судах в Вест-Индию за золотом.
Англия тогда поощряла нападение на испанские торговые корабли в южных морях и разрешала приватирам (частным лицам, использующим вооруженные суда) грабить неприятеля, пользуясь «правом войны» — на это имелась разрешительная грамота от властей.
Таким образом, Селькирк в 1704 году из орудующего на свой страх и риск морского разбойника превратился в вполне законного представителя Великобритании — боцмана 16-пушечной галеры «Сэнк пор», сопровождавшей 26-пушечный фрегат «Сент-Джордж», где капитаном был сам Дампир.
Бунтарей — в шлюпку!
С переменным успехом они брали на абордаж суда, грабили прибрежные города, нападали, удирали, ругались и подозревали друг друга в утаивании добычи. Из Атлантики вышли в Тихий океан. Сорвали крупный куш — испанский корабль, полный бренди, муки, сахара, тканей, сдался без сопротивления.
Но удача корсаров не сплотила — все больше зрело недовольство и недоверие, и после полутора лет совместного плавания корабли разошлись в разные стороны: Дампир, все еще надеющийся захватить манильский галеон с золотом, остался в Панамском заливе, а галера Селькирка взяла курс на пустынные острова архипелага Хуан-Фернандес, где экипаж собирался запастись пресной водой и дровами.
Тут-то и разыгралась сцена, давшая нам впоследствии возможность читать об удивительных приключениях Робинзона Крузо. За давностью лет не узнать, был ли капитан галеры таким самодуром, как утверждают некоторые, или, как настаивают другие, боцман оказался невыносимо упрям, но результат налицо: в судовом журнале появилась запись, что Александр Селькирк списан с судна «по собственному желанию» прямо посреди Тихого океана.
Среди корсаров, не отличавшихся особой трепетностью чувств, решать таким образом возникшие недоразумения и избавляться от неугодных было в порядке вещей. В шлюпку погрузили необходимое: носильные вещи, кремневое ружье, порох, табак, топор, котелок, Библию, и шотландец отправился в самое главное в своей жизни путешествие — на скалистый остров Мас-а-Тьерра, расположенный в 670 км к западу от Чили и входящий в архипелаг Хуан-Фернандес.
Вспыльчивый боцман надеялся, что его вскоре подберет какое-нибудь зашедшее пополнить запасы пресной воды судно. Пока же стоило обследовать свое временное место жительства.
Он стал вынослив, ловок и дик
Архипелаг, состоящий из трех островов: Мас-а-Тьерры («ближе к земле» — исп.), Мас-а-Фуэры («дальше от земли») и Санта-Клара — был открыт испанским мореплавателем Хуаном Фернандесом в 1574 году и назван в его честь. На память об этом событии Фернандес, сам проживший на Мас-а-Тьерре три года, оставил там специально привезенных коз — в качестве живого запаса провианта для случайных гостей. И гости наведывались. Жил тут как-то и забытый пиратами индеец, и целых девять матросов, ссаженные с корабля за любовь к азартным играм, заплывали за пресной водой корсары… Словом, не остров, а проходной двор. Но к моменту появления Селькирка там не было ни одной живой души. В том числе в реальной истории Робинзона не было и Пятницы — его позже выдумал Дефо.
Самым главным врагом нашего героя стал страх — страх одиночества, которое никогда не закончится. Первое время он ежедневно взбирался на самую высокую вершину и всматривался в горизонт, даже поселился в пещере на берегу, чтоб не пропустить случайный корабль. Примерно полтора года, как вспоминал потом Александр, потребовалось, чтобы привыкнуть к своему положению и как-то смириться с ним. Остальное, как оказалось, было преодолимо.
Он смастерил себе хижину-спальню и хижину-кухню, научился высекать огонь, делать посуду из кокосовых орехов. В прибрежных водах водились тюлени и лангусты, откладывали яйца черепахи, скакали по горным тропам одичавшие козы Фернандеса — опасность умереть с голоду Александру явно не грозила. Когда закончился порох, он попробовал ловить коз руками, сорвался в расщелину и трое суток провел без сознания. С тех пор он подрезал сухожилия у козлят, чтоб они становились более легкой добычей. Поизносилась одежда, и тут пришлось вспомнить навык, полученный в отчем доме, — выделывание шкур, а после ржавым гвоздем был сшит и сам наряд. За четыре с половиной года своей островной жизни Селькирк стал вынослив, ловок и дик, как те самые козы. Чтоб не одичать окончательно и не забыть человеческую речь, он каждый день читал себе вслух Библию.
Как приплыла слава
Спасение пришло 1 февраля 1709 года в виде английского судна «Дьюк». Его капитан Вудс Роджерс так впоследствии описывал эту встречу: «В семь утра мы подошли к острову Хуан-Фернандес. Вместе с огромным количеством раков наша шлюпка доставила на корабль человека в козьих шкурах. <…> Это был шотландец по имени Александр Селькирк. За неимением практики он настолько забыл свой язык, что мы с трудом его понимали, слова он произносил как будто наполовину». Только оказавшись на борту, боцман кое-как обрел дар речи и рассказал о том, что с ним произошло. Спасители имели свои планы, и Селькирку, прежде чем вернуться на материк, пришлось совершить с ними затяжной и опасный рейд по семи морям, так что домой он попал только в октябре 1711 года — уже в качестве капитана захваченного в походе парусника.
После выхода книги Вудса Роджерса «Путешествие вокруг света», в которой он описывал историю Александра, шотландец, что называется, проснулся знаменитым. Интервью с ним было напечатано в лондонской газете, попавшейся на глаза Даниэлю Дефо. Прочитанное стало толчком к рождению замысла книги, которую потом назовут прообразом новейшего европейского романа. Так в одной точке, на пике известности, сошлись судьбы английского писателя, шотландского боцмана и затерянного в океане острова.
Дальше жизнь каждого потекла своим чередом. Дефо на волне успеха издает «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», а годом позже — сборник эссе «Серьезные размышления Робинзона Крузо», не вызвавшие, впрочем, особого читательского интереса. Селькирк, не найдя себе места в «мирной» жизни, возвращается на флот — капитаном корабля «Уэймаус», принадлежащего флоту Великобритании. В 1720 году, во время плавания в Западную Африку, он умирает от тропической лихорадки. Говорят, что последними словами шотландца были: «Мой милый остров, зачем я покинул тебя?»
Приземление в застывшую лаву
Жители трех островов на Земле считают себя прямыми потомками Робинзона: Ларго, где родился Александр Селькирк, Тобаго, куда по всем приметам Дефо поместил своего героя («у берегов Америки близ устьев реки Ориноко»), и, наконец, Мас-а-Тьерра, где «робинзонил» Селькирк — прямой прототип прославленного отшельника. За право называться островом Робинзона Крузо шла упорная борьба между Мас-а-Тьеррой и Тобаго — понятно, что не только из любви к искусству, но и с надеждой привлечь больше туристов.
Тобаго подходил всем, кроме необитаемости: когда Робинзон «ступил на этот берег 30 сентября 1659 года», на острове находилось аж две колонии — курляндская и голландская. Так что полвека назад Мас-а-Тьерра выиграл и был официально переименован в остров Робинзон-Крузо, а соседний, поменьше, стал носить имя Александра Селькирка.
Поселенцы высадились на остров в конце XIX века и образовали поселение Сан-Хуан-Батиста, которое, единственное на всем архипелаге, существует и по сей день. Путешественникам, приезжающим из больших городов, остров и сейчас может показаться почти необитаемым: всего 630 жителей (почти поголовно носящие имена Робинзон, Пятница и Даниэль) на 96 км² земли, две грунтовые дороги и от силы два десятка автомобилей.
В остальном за несколько веков мало что изменилось: все та же суша, изрезанная горными хребтами, папоротники ростом с пальму, гигантские черепахи, колибри, тюлени и привычно прыгающие по горам мелкие бурые козы Хуана Фернандеса — так официально называется этот подвид. Жители изо дня в день ловят лангустов. Заезжие кладоискатели время от времени перерывают остров в поисках пиратских сокровищ.
Добраться до Робинзон-Крузо непросто. С частного аэродрома в Сантьяго 10-местный самолет летает не регулярно, только при полной загрузке. После трех часов болтанки над океаном воздушное судно приземляется на полосе, проложенной в застывшей лаве между горными вершинами. Это место не связано с остальным островом никакими коммуникациями, кроме горной козьей тропы. Ожидающий джип спустит по серпантину вещи и людей к воде, где гостей поприветствует толпа морских котиков. Теперь в лодку, а потом еще два часа вдоль побережья, к обитаемой части острова.
Кстати, в 2008 году археологами было обнаружено место стоянки подлинного Робинзона: остатки двух шалашей, расположенные у пресной воды, навигационные приборы и другие артефакты. История настоящего Робинзона продолжает жить. Это, несомненно, потешило бы буйную гордыню сына шотландского башмачника.
Флибустьеры и авантюристы
Сейчас уже трудно понять, кто из них более настоящий: Робинзон — уроженец города Йорка, баловень семьи, или Александр, сын башмачника из местечка Ларго на берегу Северного моря. За право называться местом, где провел годы в одиночестве подлинный Робинзон, борются Республика Тринидад и Тобаго, Чили и Шотландия.
Но вернемся к истокам.
Шотландец, как и его литературный двойник, по словам Дефо, несомненно, имел «страсть к скитаниям» и «желание обогатиться скорее, чем допускали обстоятельства».
Наслушавшись в местной таверне «Красный лев» рассказов бывалых моряков, флибустьеров и прочего веселого сброда о штормах, дальних странах, приключениях и о том, как легко добывается золото, Александр в 18 лет покинул дом. Что ж, приключений оказалось с избытком: плавание на корабле в Африку, пираты, плен, рабство…
Тут в рассказах Селькирка существует пробел, но домой он вернулся, похоже, на коне — с золотой серьгой в ухе и при деньгах.
Дома, в Ларго, Александру все казалось пресно и скучно, и оказия продолжить полную адреналина жизнь вскоре подвернулась: Уильям Дампир, ученый-гидрограф, корсар, автор книг о путешествиях, отправлялся на двух судах в Вест-Индию за золотом.
Англия тогда поощряла нападение на испанские торговые корабли в южных морях и разрешала приватирам (частным лицам, использующим вооруженные суда) грабить неприятеля, пользуясь «правом войны» — на это имелась разрешительная грамота от властей.
Таким образом, Селькирк в 1704 году из орудующего на свой страх и риск морского разбойника превратился в вполне законного представителя Великобритании — боцмана 16-пушечной галеры «Сэнк пор», сопровождавшей 26-пушечный фрегат «Сент-Джордж», где капитаном был сам Дампир.
Бунтарей — в шлюпку!
С переменным успехом они брали на абордаж суда, грабили прибрежные города, нападали, удирали, ругались и подозревали друг друга в утаивании добычи. Из Атлантики вышли в Тихий океан. Сорвали крупный куш — испанский корабль, полный бренди, муки, сахара, тканей, сдался без сопротивления.
Но удача корсаров не сплотила — все больше зрело недовольство и недоверие, и после полутора лет совместного плавания корабли разошлись в разные стороны: Дампир, все еще надеющийся захватить манильский галеон с золотом, остался в Панамском заливе, а галера Селькирка взяла курс на пустынные острова архипелага Хуан-Фернандес, где экипаж собирался запастись пресной водой и дровами.
Тут-то и разыгралась сцена, давшая нам впоследствии возможность читать об удивительных приключениях Робинзона Крузо. За давностью лет не узнать, был ли капитан галеры таким самодуром, как утверждают некоторые, или, как настаивают другие, боцман оказался невыносимо упрям, но результат налицо: в судовом журнале появилась запись, что Александр Селькирк списан с судна «по собственному желанию» прямо посреди Тихого океана.
Среди корсаров, не отличавшихся особой трепетностью чувств, решать таким образом возникшие недоразумения и избавляться от неугодных было в порядке вещей. В шлюпку погрузили необходимое: носильные вещи, кремневое ружье, порох, табак, топор, котелок, Библию, и шотландец отправился в самое главное в своей жизни путешествие — на скалистый остров Мас-а-Тьерра, расположенный в 670 км к западу от Чили и входящий в архипелаг Хуан-Фернандес.
Вспыльчивый боцман надеялся, что его вскоре подберет какое-нибудь зашедшее пополнить запасы пресной воды судно. Пока же стоило обследовать свое временное место жительства.
Он стал вынослив, ловок и дик
Архипелаг, состоящий из трех островов: Мас-а-Тьерры («ближе к земле» — исп.), Мас-а-Фуэры («дальше от земли») и Санта-Клара — был открыт испанским мореплавателем Хуаном Фернандесом в 1574 году и назван в его честь. На память об этом событии Фернандес, сам проживший на Мас-а-Тьерре три года, оставил там специально привезенных коз — в качестве живого запаса провианта для случайных гостей. И гости наведывались. Жил тут как-то и забытый пиратами индеец, и целых девять матросов, ссаженные с корабля за любовь к азартным играм, заплывали за пресной водой корсары… Словом, не остров, а проходной двор. Но к моменту появления Селькирка там не было ни одной живой души. В том числе в реальной истории Робинзона не было и Пятницы — его позже выдумал Дефо.
Самым главным врагом нашего героя стал страх — страх одиночества, которое никогда не закончится. Первое время он ежедневно взбирался на самую высокую вершину и всматривался в горизонт, даже поселился в пещере на берегу, чтоб не пропустить случайный корабль. Примерно полтора года, как вспоминал потом Александр, потребовалось, чтобы привыкнуть к своему положению и как-то смириться с ним. Остальное, как оказалось, было преодолимо.
Он смастерил себе хижину-спальню и хижину-кухню, научился высекать огонь, делать посуду из кокосовых орехов. В прибрежных водах водились тюлени и лангусты, откладывали яйца черепахи, скакали по горным тропам одичавшие козы Фернандеса — опасность умереть с голоду Александру явно не грозила. Когда закончился порох, он попробовал ловить коз руками, сорвался в расщелину и трое суток провел без сознания. С тех пор он подрезал сухожилия у козлят, чтоб они становились более легкой добычей. Поизносилась одежда, и тут пришлось вспомнить навык, полученный в отчем доме, — выделывание шкур, а после ржавым гвоздем был сшит и сам наряд. За четыре с половиной года своей островной жизни Селькирк стал вынослив, ловок и дик, как те самые козы. Чтоб не одичать окончательно и не забыть человеческую речь, он каждый день читал себе вслух Библию.
Как приплыла слава
Спасение пришло 1 февраля 1709 года в виде английского судна «Дьюк». Его капитан Вудс Роджерс так впоследствии описывал эту встречу: «В семь утра мы подошли к острову Хуан-Фернандес. Вместе с огромным количеством раков наша шлюпка доставила на корабль человека в козьих шкурах. <…> Это был шотландец по имени Александр Селькирк. За неимением практики он настолько забыл свой язык, что мы с трудом его понимали, слова он произносил как будто наполовину». Только оказавшись на борту, боцман кое-как обрел дар речи и рассказал о том, что с ним произошло. Спасители имели свои планы, и Селькирку, прежде чем вернуться на материк, пришлось совершить с ними затяжной и опасный рейд по семи морям, так что домой он попал только в октябре 1711 года — уже в качестве капитана захваченного в походе парусника.
После выхода книги Вудса Роджерса «Путешествие вокруг света», в которой он описывал историю Александра, шотландец, что называется, проснулся знаменитым. Интервью с ним было напечатано в лондонской газете, попавшейся на глаза Даниэлю Дефо. Прочитанное стало толчком к рождению замысла книги, которую потом назовут прообразом новейшего европейского романа. Так в одной точке, на пике известности, сошлись судьбы английского писателя, шотландского боцмана и затерянного в океане острова.
Дальше жизнь каждого потекла своим чередом. Дефо на волне успеха издает «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», а годом позже — сборник эссе «Серьезные размышления Робинзона Крузо», не вызвавшие, впрочем, особого читательского интереса. Селькирк, не найдя себе места в «мирной» жизни, возвращается на флот — капитаном корабля «Уэймаус», принадлежащего флоту Великобритании. В 1720 году, во время плавания в Западную Африку, он умирает от тропической лихорадки. Говорят, что последними словами шотландца были: «Мой милый остров, зачем я покинул тебя?»
Приземление в застывшую лаву
Жители трех островов на Земле считают себя прямыми потомками Робинзона: Ларго, где родился Александр Селькирк, Тобаго, куда по всем приметам Дефо поместил своего героя («у берегов Америки близ устьев реки Ориноко»), и, наконец, Мас-а-Тьерра, где «робинзонил» Селькирк — прямой прототип прославленного отшельника. За право называться островом Робинзона Крузо шла упорная борьба между Мас-а-Тьеррой и Тобаго — понятно, что не только из любви к искусству, но и с надеждой привлечь больше туристов.
Тобаго подходил всем, кроме необитаемости: когда Робинзон «ступил на этот берег 30 сентября 1659 года», на острове находилось аж две колонии — курляндская и голландская. Так что полвека назад Мас-а-Тьерра выиграл и был официально переименован в остров Робинзон-Крузо, а соседний, поменьше, стал носить имя Александра Селькирка.
Поселенцы высадились на остров в конце XIX века и образовали поселение Сан-Хуан-Батиста, которое, единственное на всем архипелаге, существует и по сей день. Путешественникам, приезжающим из больших городов, остров и сейчас может показаться почти необитаемым: всего 630 жителей (почти поголовно носящие имена Робинзон, Пятница и Даниэль) на 96 км² земли, две грунтовые дороги и от силы два десятка автомобилей.
В остальном за несколько веков мало что изменилось: все та же суша, изрезанная горными хребтами, папоротники ростом с пальму, гигантские черепахи, колибри, тюлени и привычно прыгающие по горам мелкие бурые козы Хуана Фернандеса — так официально называется этот подвид. Жители изо дня в день ловят лангустов. Заезжие кладоискатели время от времени перерывают остров в поисках пиратских сокровищ.
Добраться до Робинзон-Крузо непросто. С частного аэродрома в Сантьяго 10-местный самолет летает не регулярно, только при полной загрузке. После трех часов болтанки над океаном воздушное судно приземляется на полосе, проложенной в застывшей лаве между горными вершинами. Это место не связано с остальным островом никакими коммуникациями, кроме горной козьей тропы. Ожидающий джип спустит по серпантину вещи и людей к воде, где гостей поприветствует толпа морских котиков. Теперь в лодку, а потом еще два часа вдоль побережья, к обитаемой части острова.
Кстати, в 2008 году археологами было обнаружено место стоянки подлинного Робинзона: остатки двух шалашей, расположенные у пресной воды, навигационные приборы и другие артефакты. История настоящего Робинзона продолжает жить. Это, несомненно, потешило бы буйную гордыню сына шотландского башмачника.
3 комментария
Вставка изображения
Оставить комментарий