Очень жесткий контроль за теми, кто вернулся после джихада, пообещал французский премьер Вальс депутатам национальной ассамблеи. То есть вариант не пускать их на джихад — или не впускать после — пока не рассматривается, несмотря на то, что еще пару месяцев назад Франция предлагала лишать паспортов тех, кто ушел в ИГИЛ.



При этом одно из первых заявлений, сделанных Елисейским дворцом после трагедии, — ни в коем случае теракты не повлияют на количество беженцев, которых примет Европа. Той же позиции придерживается и Ангела Меркель. Официально европейские лидеры едины — нет исламофобии. И это понятно — у террористов нет вероисповедания.


Но на уровне бытовом, неофициальном, уже даже не острожные взгляды в адрес оставивших сумку в транспорте. Это мощное расслоение, когда с одной стороны — мужчина, столкнувший в лондонской подземке девушку в платке на рельсы, с другой — тот, кто помог ей спастись. С одной стороны — отказ владелицы салона красоты обслуживать мусульманок, с другой — бойкот заведения. С одной стороны — охранник, не пустивший в магазин одежды женщину в парандже, с другой — те, кто готов обнять на улице незнакомца-мусульманина.

Концепция неминуемого конфликта Запада с Исламом, появилась в Соединенных Штатах во второй половине 90-х, и с тех пор лишь набирала популярность. Ей предшествовала другая идея — тоже американского происхождения — идея так называемого Конца Истории, в соответствии с которой, после краха социалистической системы, история человечества достигла фазы совершенства и отныне род людской будет проживать в буржуазном раю.

«После развала Советского Союза США полагали, что остаются единственной суперсилой на земле. Американские интеллектуалы выдвигали разные теории, обосновывающие эту убежденность. Таким был и Фрэнсис Фукуяма, который сказал что происходящее — это конец истории — и США правят миром. Затем появился Сэмьюэл Хантингтон с его теорией столкновения цивилизаций. Он утверждал, что борьба классов больше не двигатель истории, и надвигается столкновение Запада и исламской цивилизации», — говорит журналист, писатель Грегуар Лальо.

При всей полярности этих идей их роднит одно: и та и другая обосновывали право Вашингтона на бесспорную гегемонию над миром. И если конец истории стал следствием эйфории от победы в Холодной Войне, то столкновение цивилизаций переводило идею американской исключительности в практическую плоскость.

«Это инструмент геополитической войны, геополитической борьбы, которую Запад сформировал, когда пал Советский Союз и пропала, исчезла как бы возможность оправдывать свою экспансию тем, что существует враждебный социалистический лагерь. Нужно было вместо этого лагеря создать какой-то другой жупел угрозы. И вот создали этот политический ислам или исламистский экстремизм. А теперь уже ИГИЛ, который обосновывает право, опять-таки, западных государств на тотальное вмешательство в положение тех государств, которые не вписываются в его общую линию», — говорит доцент кафедры истории и политики стран Европы и Америки, МГИМО МИД РФ Ольга Четверикова.

Рожденный еще о времена Холодной войны, как побочное дитя противостояния двух систем, радикальный исламизм, с течением времени, показал себя очень эффективным, разрушительным и что самое главное, самовоспроизводящимся оружием.

«За последние примерно три-четыре десятка лет со времен войны в Афганистане разыграна карта такого воинственного ислама, то есть произошел подмен понятий: ислам, который всегда приветствовал науку, культуру, в средние века дал очень серьезное развитие этим направлениям, на сегодняшний день ассоциируется у тем более сегодняшнего 20-30-летнего поколения, с преступлениями, с насилием, с террором. Кому на руку? Тем, кто хочет управлять миром и контролировать нефтяные месторождения, потому что большинство нефтяных месторождений находится на территории в большей степени заселенной именно представителями мусульманской культуры», — говорит председатель Совета улемов Духовного Управления Мусульман РФ Шамиль Аляутдинов.

Впоследствии, уже после крушения социализма как конкурирующей системы, псы войны использовались в строгом соответствии с изменением представлений американцев о вызовах, воцарившемуся мировом порядку. Так исламисты появились в Европе. Впервые за долгие годы Балканы, например, столкнулись с исламским радикализмом в середине 90-х, во время гражданской войны в Боснии. Вахаббизм появился здесь вместе с моджахедами, имевшими опыт войны в Афганистане. Он был переброшен сюда на саудовские деньги и при попустительстве со стороны Соединенных Штатов. Затем было Косово. С момента окончания войны и по сей день и Босния, и Косово находятся под полным контролем из Вашингтона.

«Европа не имеет достаточных возможностей для того, чтобы отслеживать и адекватно оценивать многочисленные усилия американцев по созданию здесь так называемого „зеленого“ исламского коридора в Европу. Территории бесконечной вражды между балканскими мусульманами и православными. Европа упорно не хочет видеть, что будущие конфликты, зерна которых сейчас обильно поливают на Балканах, неминуемо дестабилизируют ее саму», — отмечает директор Боснийского отделения Экспертного совета по противодействию терроризму и преступности в юго-восточной Европе Джевад Гальяшевич.

Практика сноса неугодных и отживших свое режимов, не укладывающихся в рамки торжества теории о конце истории, нашла опору в идее о неминуемом столкновении Цивилизаций сразу после трагедии в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Пройдет совсем немного времени и Запад выступит на Восток единым фронтом, решая свои постколониальные проблемы, отстаивая корпоративные и личные интересы.

«На самом деле союзники Соединенных Штатов Америки хотели избавиться от Саддама Хусейна. Это как раз эти нефтедобывающие страны Персидского залива, это Израиль, их интересы совпали с интересами правящих республиканцев, военно-промышленного комплекса. Туда же были вкачены — в Афганистан, в Ирак — триллионы долларов без малейшего преувеличения. Один Ирак — это порядка триллиона долларов. Соответственно, это золотое дно. Это распил по-американски, скажем так», — считает кандидат исторических наук, историк публицист Станислав Хатунцев.

С уходом войск западной коалиции из Ирака, распил стал тотальным. На первый план вышли региональные игроки, но интересы-то оставались общими. Процесс сноса неугодных продолжался руками давно невостребованных исламистов, по-прежнему финансировавшихся и вооружавшихся окрепшими за последние годы нефтяными монархиями Персидского Залива.
Потрясенные страшным терактом в а иже французы, охвачены сейчас естественным страхом, но кто из них всерьез задался вопросом о том, чем все последние годы занималась их страна в регионе, который теперь их призывают считать источником всех бед?

«Я думаю, что сначала необходимо обратить внимание на внешнюю политику Франции. Абсолютно очевидно, что Франция, поддержавшая „Аль-Каиду“ в Ливии, до последнего времени поддерживала террористов в Сирии. Если какое-то государство является соучастником терроризма за рубежом, то нельзя исключить того, что рано или поздно террористы появятся и внутри самого этого государства. Проблема Европы в том, что мы здесь не имеем права открыто обсуждать эти темы. Дебатов про войну против террора просто не существует. Но если эта тема не станет прозрачной — то мы не сможем победить, не сможем решить эту проблему», — считает журналист Жеруа Кольмен.

Сегодняшний всплеск исламофобии в Европе вызван понятными причинами. В сознании простого европейца логически увязываются последние страшные теракты с шокирующим по масштабам потоком беженцев из мусульманских стран, захлестнувшим Европу. Принято считать, что естественными страхами европейцев воспользуются правые, но это верно лишь когда речь идет об абсолютно маргинальных неонацистских организациях. Настоящие же правые в той же Франции были пожалуй единственными, кто настойчиво требовал искать причины происходящего не только и не столько в хиджабах в публичных местах, сколько в той внешней политике, заложником которой все больше становилось французское правительство.

Запад, снося остатки светской власти на Ближнем Востоке, не выбирал союзников. Тем временем эти самые союзники нефтяными деньгами финансируют новый проект — джихадисткий интернационал. К исламу он имеет примерно такое же отношение как большевики к 10 заповедям. Меж тем, европейский исламский радикализм сегодня постепенно становится заменой вышедших из моды левацки идей и выходом для растущего социального недовольства тех, кто ничего не знает о том, что ему посчастливилось жить во времена конца истории.