От борща вверх поднимался еле заметный парок. Блюдо было настолько вкусным, что Николай Сергеевич, забыв обо всех правилах приличия, нетерпеливо стучал о дно тарелки и чавкал, поглощая пищу богов. Когда с едой было покончено, Николай Сергеевич отложил ложку и уставился на жену – Людмилу Алексеевну, которая сидела напротив, и деликатно, в абсолютной тишине расправлялась со своей порцией.

Сидеть молча Николаю Сергеевичу не нравилось. Плюс ко всему, в его желудке побулькивало еще горячее блюдо, приятно согревая благодарность, которая должна была вот-вот сорваться с его губ.

— Очень вкусный борщ, Люсь. Спасибо, — не выдержал муж.

Людмила Алексеевна только слегка повела бровями и тяжело вздохнула. Ей, наоборот, не нравилось, когда кто-то говорил за столом. Поэтому она продолжала молча есть. Однако, мужу настолько сильно хотелось поблагодарить жену, что он остался сидеть за столом, нетерпеливо подпрыгивая на месте. Наконец, Людмила Алексеевна закончила прием пищи и положила ложку на рядом лежащую салфетку перпендикулярно краю стола. Окинула взглядом картину, совсем капельку подтолкнула конец ложки, подправляя угол, и посмотрела на мужа.

— Когда я ем – я глух и нем. Так что ты говорил?

— Я говорю борщ очень вкусный, Люсь. Спасибо.

Вопреки ожиданиям Николая, взгляд Людмилы Алексеевны заметно потяжелел, а вокруг ее головы начал странно сгущаться воздух.

— Борщ, говоришь, вкусный?

— Ну да, вкусный очень, — под этим свинцовым взглядом Николай Сергеевич почувствовал себя как-то неуверенно, и его последняя фраза прозвучала не очень убедительно.

— То есть ты не уверен? — Людмила Алексеевна выставила на стол локоть и оперлась на кулак, в упор глядя на уже конкретно теряющегося мужа.

— Ну почему не уверен? Уверен. Очень вкусный борщ, — лепетал Николай Сергеевич.

— И вместо того, чтобы поблагодарить меня тем, чтобы вымыть хотя бы свою тарелку, ты мне сейчас говоришь спасибо, а потом встанешь и спокойно уляжешься на диван, да?

— Да нет, чего ты? Я сейчас все помою, — с этими словами муж взял было свою тарелку, чтобы направиться к раковине, однако, повелительный взгляд жены его остановил.

— Сядь, — произнесла она. – Что это ты вдруг вообще меня благодарить вздумал, что аж не к телевизору побежал сразу, а досидел? Накосячил где?

— Да чего ты, Люсь? Ну сказал же, сейчас помою.

Николай снова взялся за тарелку, однако, Людмила Алексеевна схватила ее и вытянув руку в сторону, разжала пальцы. Осколки со звоном брызнули во все стороны. Николай Сергеевич как завороженный наблюдал за разлетающейся во все стороны керамикой.

— Не надо уже ничего мыть. Подметать надо. А ты же не знаешь где у нас веник, правда?

— Да знаю я все, — Николай привстал уже в третий раз за все время беседы, но увидев, что вторая тарелка так же угрожающе повисла над полом, как и первая, притормозил.

— Сидеть, — произнесла Людмила. – Бог с ним, с веником. Так чего ты благодарить–то меня вздумал? Десять лет не благодарил, а тут на тебе. Где накосячил?

— Да нигде не накосячил. Просто, правда, был очень вкусный борщ.

— Значит, до этого невкусные были. А ты сидел и мучался, бедняжка.

— Да чего ты взъелась-то? И до этого вкусные были.

— А чего ж не благодарил?

— Ну…ну…ну… забывал.

— Ох ты ж посмотрите, забывчивый какой. А сегодня внимательный. Странно ты себя ведешь в последнее время. Цветы принес неделю назад.

— Да Люсь, ну годовщина же была у нас.

— Правда? Десять лет, как год пролетели. У спасибо хоть, что не год за десять.

— Люська, ты мне это брось, — Николай Сергеевич приложил по столу кулаком, однако, получилось у него, мягко говоря, не внушительно. – Не доводи, Люська.

— Да что ты говоришь? А что от тебя за духами два дня назад пахло?

— Люся. Я на химпроизводстве работаю. Там много разных запахов.

— Вот уж в точку сказал. Скажи, а Шанелью китайской у вас от станков пахнет? Или от бочек? Или от сметчиц?

— Люся, ты на что намекаешь? Что я с бабами заводскими? Кручу? – то ли от возмущения, то ли от беспокойства, но Николай Сергеевич сидел весь красный в бледную крапинку.

— Я, Коля, не намекаю. Я факты сопоставляю. То цветочки носишь, то пахнет от тебя, то вот теперт стряпню мою похвалил.

— Да что за? – вскипел Николай, снова ударил по столу кулаком и снова неубедительно.

— Не смей на меня кричать! — вторая тарелка отправилась вслед за первой, рассыпавшись фонтаном белых осколков, а Людмила Алексеевна вскочила со стула. – Я тебе не девочка. Ты вместо благодарностей своих и того, чтоб своим коровам в бухгалтерии хвосты крутить, лучше бы полку в ванной укрепил, а то рухнет, не дай бог.

— Во–первых, никому я хвосты не кручу, а, во-вторых, не рухнет, если ты хотя бы половину своего хлама бесполезного уберешь оттуда, — Николай Сергеевич тоже вскочил, и теперь они стояли друг напротив друга, разделенные столом, и сверлили друг друга глазами.

— Ах хлам мой тебе не нравится. Это, если хочешь знать, я из-за тебя терплю, чтобы ты хоть изредка вспоминал, что жена у тебя есть. И ванная – это единственное место, которое предназначено для хранения «хлаааама». А вот подлокотники диванные явно не для носков придуманы правда?

— Опять двадцать пять. Носки мои повсюду, видите ли. Да если ты порядок наводишь, я своих вещей найти не могу нигде. Все на своих местах. Искать по пиратским картам.

— Так ты-то порядок не наводишь. Придет, поест, и на диван уляжется.

— Я работаю целый день.

— Я тоже работаю целый день. Но, тем не менее, ты не в свинарнике живешь, заметь.

Аргумент был достаточно железобетонным для Николая, к тому же остывал он достаточно быстро. Он хотел было что-то сказать и даже поднял руку с оттопыренным указательным пальцем, но, увидев, что у Людмилы из глаз брызнули слезы, как-то растерял всю прыть. Он попытался обнять жену за плечи, но та только отвернулась, скрестив на груди руки.

— Ну, Люсь. Ну я просто хотел сказать, что борщ…

— Коль, да иди ты к черту со своим борщом. Иди бухгалтершам глазки строй.

— Ну чего опять?

— Да ничего.

Вздохнув и опустив руки, Николай Сергеевич побрел в гостиную.

\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Свет от телевизора всполохами освещал лицо Николая Сергеевича. Давно наступил вечер. Мужчина смотрел в экран, периодически переключая каналы.

Людмила Алексеевна неслышно подошла к дивану и положила руку мужу на плечо.

— Коль, я что-то много глупостей наговорила. Извини.

— Да ладно, проехали, — Николай закрыл своей ладонью, ладонь жены. – Не кручу я никому хвосты.

— Да знаю что не крутишь. Кому ты нужен, кроме меня. Что смотришь? — жена улыбнулась и присела рядом.

— Фильм. А все-таки вкусный был борщ.

— Не начинай, ради бога.

Часы пробили десять часов вечера…

© Джерри Параноик