Путинские афоризмы

Впервые страна услышала фамилию будущего главы государства 9 августа 1999 года, когда президент России Борис Ельцин назначил секретаря Совета безопасности и директора ФСБ Владимира Путина премьер-министром РФ. 26 марта 2000 года и.о. президента РФ Владимир Путин победил в первом туре президентских выборов, за него проголосовали 52,94% избирателей.
Личность: Путинские афоризмы

За 15 лет на высших государственных постах Владимир Путин запомнился своими четкими определениями, шутками и афоризмами. В 2005 году тиражом 40 тыс. экземпляров была даже издана книга «Путинки», в которой были собраны высказывания главы государства.

«Мочить в сортире»

Пожалуй, самое свое известное заявление Путин сделал еще на посту премьер-министра в сентябре 1999 года. «Российские самолеты наносят и будут наносить удары в Чечне исключительно по базам террористов, и это будет продолжаться, где бы террористы ни находились…. Мы будем преследовать террористов везде, в аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Все, вопрос закрыт окончательно».

К 2010 году позиция президента по этому вопросу не поменялась: «Дело чести правоохранительных органов — выковырять организаторов терактов со дна канализации».

«Она утонула».

В сентябре 2000 года в интервью ведущему телеканала CNN Ларри Кингу на вопрос, что случилось с российской подлодкой «Курск», Путин коротко сказал: «Она утонула». Ответ президента вызвал неоднозначную реакцию российского общества, многие осудили главу государства за «полуусмешку» и циничность ответа. Однако, сам легендарный Ларри Кинг через десять лет после интервью с президентом РФ назвал его ответ про «Курск» «блестящим» (brilliant) и добавил, что это был один из тех «ярких моментов на телевидении», которые вызывают бурную реакцию зрителей.

Отметим, что после выхода интервью пользователи сети интернет вспомнили об эпизоде в одном из романов Яна Флемминга о Джеймсе Бонде. В нем один из героев узнаёт о гибели секретного агента и бестактно спрашивает, что с ним случилось. Сотрудник секретной службы Её Величества обрезает его словами: «Он умер», дав понять, что подробности не подлежат разглашению. Ларри Кинг подтвердил подобный подтекст ответа Путина, сказав, что когда не хочешь вдаваться в подробности, когда всеми фактами не располагаешь, лучше всего ответить просто «Она утонула».

«Раб на галерах»

Выступая в феврале 2008 года на пресс-конференции в Кремле, Путин прокомментировал свою работу на посту главы государства. «Мне не стыдно перед гражданами, которые голосовали за меня дважды, избирая на пост президента Российской Федерации. Все эти восемь лет я пахал, как раб на галерах, с утра до ночи, и делал это с полной отдачей сил».

Государственный деятель должен как минимум иметь голову.

На этой же пресс-конференции президент ответил Хиллари Клинтон, заявившей ранее, что у Путина нет души.«Думаю, что как минимум государственный деятель должен иметь голову. И, чтобы выстраивать межгосударственные отношения, нужно руководствоваться не эмоциями, а фундаментальными интересами своих стран».

Уши осла

На встрече с коллективом «Комсомольской правды» в мае 2005 года, говоря о претензиях Латвии на Пыталовский район, Путин рассказал, что Латвия может получить. «Мы не будем вести переговоры на платформе каких-либо территориальных претензий. Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши».

Про «двушечку»

Говоря о приговоре суда участницам панк-группы Pussy Riot в 2012 году, Путин допустил выражение, мгновенно ставшее крылатым: «Суд залепил им двушечку. Я здесь ни при чем».

«И поговорить не с кем»

«Являюсь ли я демократом чистой воды? Конечно, я абсолютный и чистый демократ. Но вы знаете, в чем беда? В том, что я такой один, других таких в мире просто нет. После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем», пожаловался президент в 2007 году.

Обрезание

В ноябре 2002 года на пресс-конференции после саммита Россия — ЕС президент ответил на комментарий журналиста, что Россия подавляет свободу слова в Чечне: «Если же вы готовы стать самым радикальным исламистом и готовы сделать себе обрезание, приглашаю вас в Москву. Я порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас уже ничего не выросло».

Про закон

В ноябре 2003 года в интервью итальянским журналистам Путин рассказал про дело ЮКОСа: «Все должны раз и навсегда для себя понять: надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место».

Про СССР

Журналисты часто спрашивали президента про его отношение к Советскому Союзу. В 2005 году он ответил, что «крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века», а пять лет спустя заявил: «Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы».

Землю есть

На «большой» пресс-конференции в Кремле в 2008 году на вопрос журналиста о возможной деноминации рубля, Путин ответил жестко: «Да врут они все!», а на предложение дать гарантии, что ее не будет, ответил: «Вы что хотите? Чтобы я землю ел из горшка с цветами и клялся на крови?»

«Бойцы»

«Бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, что вместе продули они», так президент прокомментировал в 2009 году встречу Михаила Саакашвили и Виктора Ющенко.

Про шакалящих

Досталось несколько определений от главы государства и оппозиции. В 2007 году Путин только посетовал, что «к сожалению, находятся еще внутри страны те, кто шакалят у иностранных посольств», а в 2013 году ответил более развернуто: «Они стараются, конечно, добраться, куснуть главного. Потому что это же всегда поднимает собственный рейтинг. Но надо аккуратнее это делать. Как у нас в деревне говорят, без порток можно остаться. Хорошо, если есть на что посмотреть. А если особенно нечем похвастаться — конфуз может быть».

Запад и США

В 2006 году, говоря о США, Путин вспомнил поговорку «товарищ волк знает, кого кушать. Кушает — и никого не слушает». В 2012 году российский лидер напомнил Западу о собственных проблемах: «У самих там… по уши в одной консистенции находятся. Я уже перечислил их проблемы — как лом торчат там по самую макушку в этих проблемах, а на нас переваливают». В 2014 году президент заявил, что «нас пытаются загнать в какой-то угол — за то, что мы не лицемерим».

Отметим, что если в 2000 году Путин не исключал возможности вступления России в НАТО «в том случае, если с интересами России будут считаться, если она будет полноправным партнером», то в 2008 году он назвал «прямой угрозой» появление «на наших границах военного блока». «Знаете, как Бисмарк говорил: важны не намерения, а потенциал», — напомнил Путин.
«Мы не хотим, чтобы военный альянс хозяйничал около нашего забора. Они, в общем-то, неплохие ребята, но пусть уж лучше они просто так приезжают к нам в гости в Симферополь, чем мы к ним туда» — высказался президент о НАТО в 2014 году.

Крым может быть только российским

После воссоединения Крыма и Севастополя с Россией в 2014 году глава государства сказал, что «в сердце, в сознании людей Крым всегда был и остается неотъемлемой частью России. Крым по факту может быть только российским».

Был бы Берлускони гомосексуалистом…

«Берлускони судят за то, что он живет с женщинами. Если бы он был гомосексуалистом, его бы пальцем никто не тронул».

Сноуден

Комментируя ситуацию с бывшим агентом ЦРУ и АНБ США Эдвардом Сноуденом, получившим убежище в России, Путин сказал: «Я бы предпочитал не заниматься такими вопросами, потому что это все равно что поросенка стричь — визга много, а шерсти мало». Он также добавил, что «Россия не та страна, которая выдает борцов за права человека».

Алина Кабаева

О своей личной жизни и о слухах про роман с олимпийской чемпионкой Алиной Кабаевой Путин ответил еще в 2008 году: «Я всегда плохо относился к тем, кто с каким-то гриппозным носом и со своими эротическими фантазиями лезет в чужую жизнь».

Плохой христианин

«Я, наверное, плохой христианин. Когда бьют по одной щеке, надо подставить другую. Но я пока к этому морально не готов. Если нас шлепнули, надо ответить, а то нас так и будут шлепать», признался Путин в 2012 году.

Бог создал нас равными

В сентябре 2013 года Путин написал статью для газеты The New York Times, в которой прокомментировал заявление президента США Барака Обамы об исключительности американской нации. «Очень опасно вдохновлять людей на то, чтобы они считали себя исключительными, какой бы ни была мотивация. Когда мы просим благословения у Господа, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными», напомнил Обаме президент России.

Мою пулю принял товарищ...

Актер Владимир Этуш о войне, фронте, жизни, смерти и Дне Победы.
Война: Мою пулю принял товарищ...

Я не знаю, как говорить о войне, чтобы это было понятно всем. Наверное, понять войну можно только на уровне чувств. Великая Отечественная — это событие, в которое была вовлечена вся страна, каждый наш человек. Эта часть истории, она настолько пронзительна, что ее невозможно преподнести как-то иначе, кроме как с великим трепетом, с великой болью. И со своей стороны, я не понимаю людей, пытающихся что-то «переосмыслить», поумничать на эту тему.

Что такое война для меня? Представьте: я совсем юный актер, мне 18 лет. Я эдакий баловень судьбы, предвоенный год для меня складывается прекрасно: чудесный вахтанговский театр, выдающиеся коллеги-актеры, любовные похождения, ночные гулянки…

И вот война, начало которой помню в мельчайших деталях. 22 июня 41-го года в пятом часу утра я возвращался по пустынной Москве домой с очередной вечеринки. Спустился по улице Горького на Манежную площадь и вдруг увидел огромный черный автомобиль посольства Германии, который несся со стороны Кремля. До сих пор помню флажок со свастикой, трепетавший на ветру. Я, по своей мальчишеской наивности, не придал этому эпизоду значения. Уже позже понял, что стал невольным свидетелем проезда немецкого посла фон Шуленбурга, который минутами ранее вручил Молотову меморандум об объявлении войны Советскому Союзу.

Только в районе обеда того же дня узнал о бомбежках Киева и Минска и о том, что прежняя, мирная, жизнь завершилась. Что ощутил я поначалу? Жуткий, колотящий страх, который до сих пор чувствую буквально кожей. Этот ужас прошел быстро: начались военные будни, которые для меня выражались в тушении «зажигалок» на крыше Щукинского училища и рытье противотанковых рвов.

На оборонные работы меня вместе с другими студентами отправили спустя неделю после начала войны. Рыли окопы и эскарпы под Вязьмой. Уже там я понял, что тревожное время всегда показывает каждого человека в его истинном облике: среди нас, земляных рабочих, были настоящие трудяги и патриоты, а были и симулянты, лодыри, плуты…

В конце сентября 41-го мы играли в театре спектакль на военную тему — «Фельдмаршал Кутузов». В зале присутствовало всего 13 зрителей! Хорошо помню свое шоковое состояние. Я вдруг осознал, что в такой трагический для страны период людям не до театра. И на следующий день в военкомате записался добровольцем на фронт.

Я немного знал немецкий, поэтому первые четыре месяца службы провел в школе военных переводчиков в городе Ставрополе-на-Волге. Ныне такого населенного пункта нет, он затоплен после сооружения Куйбышевской ГЭС. По распределению я попал в Северо-Кавказский военный округ. Настоящая война началась для меня именно с этого момента.

Мое лейтенантское звание поспособствовало тому, что из переводчика я преобразился в заместителя начальника отдела разведки 70-го укрепрайона, оборонявшего Ростов. Через месяц после моего прибытия в часть немцы прорвали Воронежский фронт: наши войска стремительно отступали на Кавказ, и все разом хлынули через единственный мост в районе Аксая. Комендантом этого моста назначили именно меня.

Эта летняя переправа 1942 года до сих пор стоит перед глазами. Нескончаемый поток войск, текущий через узенькую тропку моста, и постоянные бомбежки. Немец, разумеется, был осведомлен о стратегическом значении переправы и не давал нам расслабиться ни на сутки. Я все время находился на самом мосту, регулируя движение колонн, и, как выяснилось, это было самое безопасное место! Наша зенитная охрана не давала фашистской авиации снижаться для прицельного бомбометания, поэтому взрывы гремели где угодно, но в мост немцы так и не попали.

Потом были бои за Аксай, в ходе которых я получил первые фронтовые навыки. А затем — наше долгое и тяжелое отступление через Кавказский хребет. Днем жара, ночью — жуткий холод, а обмундирование к таким походам не приспособлено. С едой в горах было тоже неважно, поэтому голод в том переходе стал обычным делом. Люди слабели, засыпали на ходу, иногда срывались в пропасть — особенно по ночам, когда километрами приходилось передвигаться по «карнизам» вдоль отвесных скал.

Вообще, прошло много лет, но до сих пор помнится одно главное, тягостное ощущение от войны — это нестерпимая, свинцовая, постоянная усталость. Мы никогда не бывали сытыми и никогда не бывали выспавшимися. И временами все — и командиры, и бойцы — от утомления просто валились с ног.

Вспоминаю один характерный случай, врезавшийся в память. Это был 1943 год, зима. Я на тот момент являлся помощником начальника штаба полка по разведке в Закавказском округе. После Сталинграда немцы стали отходить с Кавказа, поскольку боялись попасть в котел, как армия Паулюса. Наши войска перешли в наступление, выдавливали немцев от Грозного, но продвижение было тяжелым. Целыми днями шли серьезные бои. Я участвовал в допросе пленного гитлеровца, и это продолжалось невероятно долго — до глубокого вечера. После его окончания еще час провел в штабе, а затем навалилась такая усталость, что, выйдя на морозный воздух, я хотел только одного — где-нибудь поспать. Зашел в соседнюю избу в нашем лагере и обомлел: в жарко натопленном помещении спали немецкие пленные вперемешку с нашими командирами! На железной кровати храпели двое немцев, у них в ногах поперек кровати спал наш начальник химслужбы, на полу рядом, ничком — начальник полковой разведки, а на его, простите, ягодицах покоилась голова еще одного пленного гитлеровца, тоже спящего. Картину довершал караульный, который дремал, сидя на табуретке и прислонив автомат к одному из спящих немцев… Словно и не было войны, врагов и противников. Спали вповалку измученные, смертельно усталые люди.

Мои лучшие дни на войне — если вообще можно так говорить — связаны с 581-м стрелковым полком и его командиром Андреем Николаевичем Семеновым. Его полк на всем фронте — единственный, который обычно именовали не по номеру, а по фамилии командира: Семеновский полк. Семенова обожали все: штабные офицеры, солдаты, командиры смежных подразделений. Профессиональный военный, строевик, Семенов привлекал не только необыкновенным умом и боевой выучкой, но и отношением к подчиненным. В полку он знал всех, регулярно общался с рядовыми бойцами, вникал во все вопросы. С офицерами вел себя как старший товарищ, с бойцами — как родной отец. С Семеновским полком я прошел фронтовой путь от Осетии и Кабарды до Азова.

Позже выяснил, что Семенов — болгарский иммигрант, революционер, приговоренный к смерти на родине и нашедший пристанище в Советской России. Его настоящее имя — Янко Митев. С ним мы сдружились и даже встречались после войны в Болгарии. Он рассказывал, как в 1937 году в Москве его арестовали, обвиняли в шпионаже, проводили изнурительные многочасовые допросы. Какое-то время он провел в тюрьме… Самое интересное, что Митев-Семенов, несмотря на все притеснения и арест, остался убежденным сталинистом. Объяснить это с точки зрения логики невозможно. Наверное, надо жить в то время, чтобы понять…

На войне время сжимается, иногда кажется, что за сутки ты прожил целую жизнь. Поэтому есть вещи, которые уже стерлись из памяти, а есть то, что я не смогу забыть никогда. Боев было много, и мне, лейтенанту, приходилось и бежать с винтовкой в руках, и командовать пулеметным расчетом, и лежать в обороне в цепи солдат. Однажды в такой цепи мой сосед, один из бойцов нашего полка, получил ранение в легкое, у него начался пневмоторакс, он задыхался. Необходимо было его приподнять, чтобы облегчить страдания. Я попытался это сделать, и вдруг его голова упала мне на грудь. Другая пуля, предназначенная мне, угодила в него… Как мне это забыть?

Под Запорожьем в 43-м война для меня закончилась. Я получил тяжелое ранение. Это случилось сразу после награждения орденом Красной Звезды. Мы ждали сигнала к наступлению, сидели в окопах. Выбрали время затишья для вручения наград солдатам и офицерам, приехал комдив. Я, как назло, на построении не присутствовал — отлучился… А когда вернулся, немцы начали такой бой, каких до того момента я не припомню: все перед нами взрывалось и сверкало, как салют. Нужно было менять позиции, и мы побежали. Вдруг командир полка на бегу сует мне коробочку: «Этуш, забери свой орден! Черт знает, может, тебя убьют, а может, меня убьют!..»

Мы окопались и не могли сдвинуться с места 13 дней: немец стрелял беспрестанно. Нам ежедневно поступали приказы идти в атаку, но поднять бойцов под шквальным огнем не удавалось. На 13-е сутки сидеть в неглубоком окопчике стало невыносимо. С благословения комбата мне удалось поднять людей: пробежали метров 200 под огнем и опять залегли — вроде чуть продвинулись… Я вернулся в окоп к командиру, бой вроде окончился. Когда выходишь из атаки невредимым, теряешь бдительность. Я собрался на обед, встал в рост и… повернулся спиной к передовой. Перед тем как потерять сознание, услышал характерный звук «лопанья» разрывных пуль рядом с собой. А затем, когда очнулся, ощутил адскую боль внизу спины…

Потом было четыре госпиталя, полгода лечения. Выяснилось, что у меня разбиты кости таза. Меня комиссовали и дали вторую группу инвалидности. Восстанавливался уже в Москве. А в 1944-м, в старенькой шинельке и с палочкой, я появился на пороге родного Щукинского училища. Меня ждали новые роли…

День Победы я отмечаю всегда, иногда вместе с собственным днем рождения. Может ли этот праздник потерять для меня свою ценность? Могу ли я забыть войну? Свою жизнь от жизни страны мне не отделить. И слава Богу, что так.

Макарыч!

«Дорогие мои друзья! Если Вам удалось улыбнуться хоть один раз, я буду счастлив.
Так как Вы будете жить на одну секунду дольше. Желаю Вам много всего хорошего и доброго.
»

А. М. Смирнов
Общество: Макарыч!

Читать дальше →