Сегодня трудно представить, что копеечный пузырёк йода стал поистине золотым для казны Российской империи. Правда, прежде чем он стал ценнее драгоценного металла, на нём хорошо погрели руки и спасли себя от фронта десятки людей, причастных к его производству.




Первая мировая война грянула, как любая война на Руси, неожиданно. И внезапно выяснилось, что такой необходимый медикамент для лечения раненых, как йод, в России не производится. Мало того, он поставляется в империю неприятелем, то есть Германией.

Флакон для государя

Проблема получения йода из водорослей была решена отнюдь не в каком-то приморском городе, а в пыльном Екатеринославе, позднее ставшем Днепропетровском. Впрочем, пыль в глаза екатеринославцы пускать умели всегда. Просто в этот раз она попала в «государево око».

В 1914 году Лев Писаржевский и Николай Аверкиев нашли новый каталитический способ получения йода и опубликовали об этом материал в «Известиях Екатеринославского горного института» и в «Журнале Русского физико-химического общества». Уже в январе 1915 года, во время визита императора Николая II в Екатерииослав, ему для нужд госпиталя в Зимнем дворце был подарен флакон йода, полученного из морских водорослей по способу Писаржевского и Аверкиева, с устной преамбулой в том духе, что, мол, екатеринославский йод в скором времени может заменить немецкий.

Государь отреагировал сугубо положительно и выделил для строительства йодной станции 50 тысяч рублей из личных средств. По воспоминаниям екатеринославского губернского предводителя дворянства Николая Урусова, присутствующего при этом, «государю понравился хрустальный флакон и цвет жидкости, напоминающий хороший коньяк». Добро было получено. И бюрократическое колесо завертелось. Но, как всегда, многим хотелось не только выполнить волю начальства, но и кое-что поиметь и для себя лично. Правда, это не всегда получалось.

Изменчивая фортуна

Городские власти и губернское земство предполагали пригласить промышленников для устройства завода по производству йода в Екатеринославе. С этой целью в начале августа 1915 года «по просьбе городского головы И.В. Способного председатель местного биржевого комитета Л.И. Дмитриев выезжал в Харьков для переговоров с представителем Всеобщей компании электричества».
Речь шла о строительстве этой компанией соответствующего завода в

Екатеринославе. Его переговоры, к сожалению, не дали желанных результатов. Как позже свидетельствовал сам Дмитриев: «Наши крючкотворцы захотели заодно нагреть и свои карманы, а электрикам это оказалось в тягость». Оставалось надеяться на развитие производства йода на Опытной станции в Екатеринославе. В поисках места городская власть остановилась на Феодосийских казармах. С началом Первой мировой войны воинские части, занимавшие эти казармы, были отправлены на фронт и помещения «преимущественно использовались для размещения учебных и резервных частей».

В 1914 году одно из строений в восточной части казарменного комплекса было отведено под опытную станцию по производству йода из водорослей. В статье Василия Старостина говорится о том, что «Городской Думой для расширения опытной станции было передано ещё несколько служебных помещений корпусов феодосийских казарм и выделен земельный участок на юг от казарм, на котором сооружена печь для сжигания водорослей». Первое получение йода на опытной станции, проходившее с 28 июля по 3 августа 1915 года, «дало весьма благоприятные результаты — 12 фунтов. Так как число аппаратов после того ещё прибавилось, то производство будет постепенно увеличиваться».

Но проблемой стала добыча сырья для опытной станции, то есть тех самых водорослей, которые никак не желали расти вокруг города. Екатерииослав, как известно, город степной, и морем в нём даже не пахнет. Хотя и расположен на крупной реке Днепр, но речные водоросли для йода не годились. На опытной станции в Екатеринославе использовалась бурая водоросль филлофора, запасы которой в Чёрном море позволяли развернуть промышленное производство йода.

Заросли этой водоросли ещё в 1908 году были обнаружены в северо-западной части Чёрного моря. Но с началом военных действий в море часто начали появляться немецкие подводные лодки, и добывать водоросли стало небезопасно. Городским властям Екатеринослава это было как нож к горлу. Ведь поставлявшиеся из Одессы водоросли возили с вокзала на Опытную станцию городским трамваем. Акционерами которого были многие члены Городской управы. И получали они за такие перевозки немалые барыши.

Возможны варианты

Началось лихорадочное исследование водорослей в других водоёмах на предмет содержания в них йода для дальнейшего промышленного использования. Пошли бесчисленные дальние командировки и трата средств на доставку образцов. В Екатери-нослав были доставлены образцы водорослей «с берегов Тихого океана, из бухт Врангеля и Находка, из залива Петра Великого и с Ледовитого океана с Мурманского берега». Запасы водорослей в этих регионах были значительными.

Произведённые Николаем Аверкиевым предварительные анализы показали, «что по пригодности для заводской добычи йода на первом месте стоит водоросль Fucus, морская капуста, содержание йода в сухой водоросли которого от 0,07 до 0,21 %. Наиболее богатой является водоросль на Мурманском берегу, не менее заслуживающей внимания является и Laminaria на Мурманском берегу, содержащая от 0,057 до 0,08 % йода». Но 24 августа 1915 года Авер-киев поехал на Чёрное море «для выяснения… новых залежей водоросли «филлофоры», отправки собранных на различных местах побережья запасов водорослей и для выяснения вопроса о постройке печей для сожигания их на местах».

В результате экспедиции Аверкиева, вернувшегося 10 сентября 1915 года в Екатеринослав, стало известно, что значительные запасы необходимых водорослей обнаружены в Ак-Мечетской бухте. Они находились в 50-100 саженях от берега. Это позволяло для их добычи не выходить в открытое море. Хотя точку в истории екатеринославского йода поставила морская капуста.

Разорителъница из Владивостока

Командировки и неконтролируемая трата средств вызвали подозрения в Санкт-Петербурге. 7 августа 1915 года товарищ министра торговли и промышленности Коновалов в сопровождении начальника горного управления южной России Сучкова, помощника его Хоминского и инженера Глыбовского посетил и осматривал опытную станцию по добыванию русского йода Аверкиева и Пи-саржевского. После этого визита Министерство земледелия обратилось к устроителям Екатеринославской опытной станции с вопросом о том, «может ли быть уступлено ими право перерабатывать водоросли на побережье у Владивостока, изобретёнными ими материалами или способами».

Возможно, Писаржевский и Авер-киев и уступили сразу это право. Но Опытная станция считалась военным объектом и до окончания военных действий к ней были прикомандированы многочисленные «нижние чины». Очень многим екатеринославцам не очень хотелось кормить вшей в окопах. Зато тыловые военные чиновники очень хотели пополнить свой карман дополнительными ассигнациями. Помощник военного прокурора Екатериноспавского гарнизона штабс-капитан Глазков докладывал в Главное военно-судное управление Российской империи 12 августа 1915 года: «К йодной станции приписаны многие нижние чины, которые на ней не раз даже не бывали. А значит, уклоняются от защиты отечества и Императора. Что есть воинское преступление…»

Повлиял ли доклад ретивого штабс-капитана, или столичные чиновники наконец-то поняли, что невыгодно возить водоросли или йодосодержащий материал из них за тысячи вёрст… В сентябре 1915 года Отделом промышлености при Министерстве торговли было получено сообщение, что во Владивостоке произведены удачные опыты добычи йода из морской капусты. В этом же сентябре газета «Русский врач» писала: «Во Владивостоке появился в продаже йод, извлечённый инженером Савинским из морской водоросли. Образцы этого йода посланы в Петроград. Предполагается организовать выработку йода в широких размерах».

О махинациях на йодной станции в Екатеринославе попросту забыли. Через пару лет в стране случились две революции, за которыми последовала гражданская война.

Журнал: Загадки истории