Велик и могуч был Советский Союз. Однако не все из многих миллионов его граждан принимали существующий порядок. Были и те, кто пытался любыми путями навсегда покинуть страну «чувства глубокого удовлетворения». Но в 1960-1980-х годах эмиграция из СССР была чрезвычайно затруднена.




Уйти и не вернуться

До ратификации в 1973 году Международного пакта о гражданских и политических правах СССР вообще формально не признавал права на свободную эмиграцию и выдача разрешений на выезд зависела только от произвольной позиции властей. Это стало причиной конфликта между Советским государством и желающими эмигрировать.

В СССР появилась новая категория граждан — отказники, или невозвращенцы. Они, рискуя потерей имени, уважения и благополучием оставшихся близких, отказывались возвращаться на родину после соревнований, гастролей, научных конференций… Среди них были олимпийские чемпионы по фигурному катанию Л. Белоусова и О. Протопопов, шахматисты И. Иванов и В. Кориной, хоккеисты А. Могильный и С. Фёдоров, прыгун в воду С. Немцанов, киноактёр О. Видов, академик и будущий нобелевский лауреат А. Абрикосов, дочь Сталина Светлана Аллилуева… Невозвращенцами становились дипломаты и разведчики, моряки и сотрудники торгпредств, строители и инженеры, работавшие по контрактам. Но абсолютное большинство советских людей, мечтавших о загранице, таких возможностей не имели. Им для преодоления железного занавеса требовались недюжинная изобретательность и даже отвага. Мотивы у беглецов бывали разные — от глубоко идейных до корыстных.

Там, за облаками

Попыток захвата или угона воздушных судов в советские годы было немало. Всемирно известными стали провалившаяся попытка захвата самолёта Ан-2 в 1970 году группой диссидентов в ленинградском аэропорту Смольное (ныне Ржевка) и громкое дело джазовой группы «Семь Симеонов» из Иркутска, состоявшей из членов семьи Овечкиных: они в 1988 году пытались захватить Ту-154 для вылета за пределы страны. Но наиболее чувствительными для государства были случаи угона боевых самолётов.

Широкую известность получил побег двух лётчиков, фронтовиков-орденоносцев П. Пирогова и А. Барсова. 9 октября 1948 года они вылетели на бомбардировщике Ту-2 с украинской авиабазы Коломыя и приземлились на американской авиабазе Фоглер в Австрии.

В мае 1967 года в ФРГ оказался вылетевший из ГДР МиГ-17, пилотируемый Василием Епатко. Серьёзнейший урон стране нанёс и 29-летний Виктор Беленко, улетевший 6 сентября 1976 года на новейшем истребителе-перехватчике МиГ-25 из Приморья в Японию. Этот побег оказался чрезвычайно затратным для государства: только для замены приборов распознавания «свой-чужой» во всесоюзном масштабе было затрачено 2 миллиарда полновесных советских рублей. Зато в Союзе вошла в обиход шуточка: «В Японию — Мигом». Последним советским военно-воздушным беглецом стал капитан Александр Зуев, угнавший совершенно секретный МиГ-29 в турецкий Трабзон в мае 1989 года.

Рождённый ползать

Но доступ к летательным аппаратам имелся не у всех. В поисках путей сквозь железный занавес некоторых выручали смекалка, смелость и предприимчивость.

В 70-е годы прошлого века умение ползать не хуже ужа очень выручило одного молодого человека, который преодолел по дренажной трубе без малого километр, чтобы попасть в Финляндию. К этому вояжу он готовился тщательно: заранее изучил режим пограничного патрулирования, в подходящий момент скинул с себя одежду, засунул её в привязанный к ноге резиновый мешок, покрыл нагое тело солидолом, снял с жерла трубы подпиленную решётку и пополз. На другом конце трубы перепилил припасенной ножовкой уже финскую решётку л вышел на свободу.

Плывущие по течению

СССР имел очень протяжённые морские границы. Северный Ледовитый океан не в счёт, но остаются ведь ещё Балтийское, Чёрное, Японское моря, по водам которых можно было бы проложить маршрут за бугор.

На Чёрном море делали так: два надувных матраса привязывались один под другой, под нижним размещали водонепроницаемый мешок с небольшой ёмкостью питьевой воды, шоколадом, документами и минимумом одежды. Всё это грузилось во взятую напрокат лодочку. Следовало отгрести подальше от родных берегов, спустить на воду матрасы и тихо дрейфовать на них. Главное угадать попутный южный ветер.

Если тебя всё же высмотрит пограничный катер, приходилось идти на жертвы: отвязать и проткнуть нижний матрас, утопить нож и со словами глубокой благодарности отдаться «спасателям».
Иначе было на Балтике. Компетентные органы всегда относились к прибалтийцам настороженно из-за их географической (и не только) близости к Западу. Чтобы рвануть, например, к скандинавам, достаточно было обзавестись лёгкой, но крепкой лодчонкой, подвесным мотором и в случае успеха за 40 минут пересечь Финский залив.

Зимой использовались снегоходы и даже автомобили. Правда, лучше было предварительно перебраться со своим транспортом на острова, поскольку вдоль материкового побережья ледокол систематически пробивал во льду канал.

Одиночное плавание

Уникальный по степени риска и физической сложности побег совершил учёный-океанолог Станислав Курилов. Намерение навсегда покинуть Союз созрело у него после неоднократных отказов в поездках за рубеж с научными целями. В декабре 1974-го он отправился из Владивостока в туристический рейс по южным морям, который без захода в порты выполнял теплоход с символическим названием «Советский Союз». Предварительно Курилов тщательно изучил карты океанических течений и розы ветров в экваториальной области, а также методы навигации по звёздам. Много лет осваивал йогу. Ночью 13 декабря, когда лайнер приблизился к Филиппинам, Курилов надел ласты и бросился в океан, навсегда расставшись с Советским Союзом — и с лайнером, и со страной. Он провёл в море почти двое страшных суток, едва не ослеп от соли, кожа горела огнём, мучила жажда. И всё же доплыл до филиппинского острова, откуда его переправили в Канаду. На родину, где он был заочно приговорён к 10 годам тюрьмы, Курилов уже никогда не вернулся. Работал по профессии в Канаде, а затем в Израиле.

В Финляндию за грибами

Инженер-ленинградец под видом грибника сумел пробраться лесами в Финляндию и… потребовал возвращения на родину. Дома его, как положено, трясли спецы, но, поверив в нелепую случайность, отпустили. Что взять с такого лопуха? А «лопух», переждав месяц, пошёл уже знакомым, проверенным маршрутом, на этот раз с валютой и всем необходимым.

Не сворачивая с пути

Среди всех случаев незаконного преодоления границы по воздуху особняком стоит побег 23-летнего старшего лейтенанта Евгения Вронского на истребителе Су-7бм. Пилотом он никогда не был, служил техником на аэродроме Группы советских войск в Германии. Правда, будучи в приятелях у офицера, заведующего тренажерным классом, нередко тренировался на имитаторах полёта. От аэродрома до границы с ФРГ было несколько сотен километров. Вронскому, понятия не имевшему о навигации, повезло: взлётная полоса аэродрома была направлена строго на запад. В одно из воскресений мая 1973 года Вронский забрался в кабину самолёта, запустил двигатели и выкатил на взлётную полосу. Его пытались остановить, поставив поперёк полосы грузовик. Беглец объехал препятствие, затем включил форсаж и взлетел. Не убирая шасси и не выключая форсаж, Вронский, не совершив не единого манёвра по курсу, летел строго по прямой на минимальной высоте, чтобы остаться незамеченным радарами.

Отправленные на перехват истребители его, как ни странно, не обнаружили. А «Сушка» через 23 минуты после взлёта оказалась за пределами ГДР. Выжженное форсажем топливо подходило к концу. Ни одного шанса благополучно совершить посадку у Вронского не было. И тогда он катапультировался. Не иначе как родился под счастливой звездой: без какой-либо парашютной подготовки и при самом поверхностном представлении о порядке использования катапульты беглец успешно приземлился на парашюте. Самолёт рухнул на луг, не принеся никому ущерба. Требование советских властей о возвращении на родину беглеца было отклонено, но останки самолёта разрешили забрать.