В 1942 году здание Управления Балтийского морского пароходства было разрушено прямым попаданием авиабомбы, от взрыва погибло сорок человек. Следы реставрации, хоть она и была сделана мастерски, видны до сих пор. А весной вполне мирного 1980 года на стенах красного кирпичного здания появились новые «боевые» отметины – следы от пуль, выпущенных сумасшедшим стрелком ВОХР.


В В 80-х годах прошлого века жизнь в районе Ленинградского морского торгового порта и Балтийского морского пароходства била ключом. Переполненные трамваи и автобусы подвозили сотни, тысячи тружеников моря и берега к их рабочим местам. В здании Управления, или, как его именуют до сих пор, «Красном здании» располагалось руководство БМП и ЛМТП. Пароходские чиновники заседали, в основном, на третьем этаже, портовики – на втором, а на первом находилась столовая, бухгалтерия БМП и касса. В общем, народу там обитало предостаточно. 6 марта 1980 года случилось такое, что некоторые из очевидцев до сих пор вздрагивают, вспоминая этот день своей жизни.

Надо сказать, известный ленинградский писатель, а в те годы – начинающий литератор Михаил Веллер в своей книге «Байки скорой помощи» описал этот случай в рассказе «Снайпер». Однако художественное произведение, пусть даже и основанное на реальных событиях, потому и называется художественным, что рукой автора управляет его богатое воображение, добавляя к голым фактам колоритные образы и яркие детали. Поэтому все правда у Веллера в рассказе. Но почти. Не было на самом деле ни пистолета «ТТ», ни жены, которая пилила незадачливого охранника за отсутствие отдельной квартиры, ни милиции, которая внушала ему, укрываясь за машинами: «Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь!». И последнюю пулю снайпер пустил вовсе не себе в голову. Все было более обыденно и трагично…

Трудился в ВОХРе ленинградского порта некий Валентин Смирнов. Среди своих коллегохранников, таких же стрелков, слыл как отчаянный скандалист. Или правдолюб. В общем, склочник. Родился он в деревне в Костромской области в сентябре 1941 года, с трудом закончил семь классов, и то – в форме вечернего обучения, и начал работать. Отслужил в Советской Армии, повзрослел, и понесло его по просторам нашей большой страны. Кострома, Жданов, Одесса, Мурманск.

До Ленинграда Смирнов добрался в 1975 году. Тяжела была доля лимитчика, поэтому и выбирал товарищ Смирнов такие работы, чтобы и вещевое довольствие было, и общежитие давали. Выбор был: хочешь, иди на стройку, хочешь – на завод, в пароходство, в конце концов. Но Смирнова тянуло в охрану, тем более, что в те годы ВОХР одевали в какую-никакую форму и жильем обеспечивали, и режим подходящий – сутки через трое опять же. В общем, поселился стрелок Смирнов в довольно благоустроенном общежитии на Двинской 8, и началась его неспешная служба.



Зарплата при поступлении на службу составляла семьдесят рублей. Через пару лет подняли до девяноста пяти. Дежурства на боевом посту спокойные, сиди свою вахту и размышляй о жизни. Вот и появилась у Смирнова страсть к написанию всяких жалоб, и стал он разоблачать своих товарищей по оружию. Пьют, строчил он, и воруют. А в те времена к обращениям трудящихся относились трепетно, и для их разбора создавали целые комиссии.

В феврале 1979 года дописался гражданин Смирнов до товарищеского суда ВОХР порта – была в советское время такая форма народовластия. И поскольку объектами жалоб стрелка Смирнова были не только товарищи по отряду и его караульное начальство, но и, бери выше, портовское руководство, на заседании товарищеского суда было принято решение объявить кляузнику общественный выговор и перевести в другую команду с целью смены обстановки.

Тогда Смирнов начал строчить жалобы уже в адрес «дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева». Получал ли он ответы, неизвестно, но в декабре 1979 года товарищ Брежнев был официально извещен товарищем Смирновым о том, что товарищ Смирнов отказывается от высокого звания гражданина СССР и требует отпустить себя во… Францию.

Однако во Францию Смирнова не отпустили, а вместо этого обследовали в бассейновой больнице «Чудновке», и выдали документ, говорящий о том, что гражданин Смирнов не совсем здоров. «Параноическая психопатия с сутяжнопаранаяльными идеями» написал доктор, и с таким диагнозом Смирнову не было места среди «стрелков». 4 марта 1980 года его пригласили к руководству ВОХР порта, зачитали врачебное заключение и предложили работу с зарплатой повыше – разнорабочим на стадионе порта. Смирнов это предложение решительно отверг, и заявил, что этот вопрос вправе решить только сам товарищ Брежнев.

Очевидно, бывают заразные формы сумасшествия. Потому что отстранив съехавшего с катушек Смирнова от несения боевой службы, руководство направило его работать в… резерв ВОХР. Этот резерв находился в караульном помещении, а там, кроме всего прочего, стоял сейф с оружием. По законам жанра, как известно, если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. И оно «выстрелило» утром 6 марта.

В 10 часов Смирнов зашел в караульное помещение и ударом ножа убил караульного начальника. Вошедшему в этот момент начальнику смены досталось топором по голове. Этим же топором Смирнов вскрыл сейф с оружием, вынул семь револьверов системы «наган» и патроны к ним, а затем вызвал по телефону стрелка, дежурившего снаружи. Угрожая тому оружием, связал его и запер в караулке, предварительно оборвав все телефонные провода. Вооруженный до зубов, Смирнов направился в свое общежитие. Путь его пролегал мимо жилых домов, остановок общественного транспорта, отдела кадров пароходства. Через несколько минут он уже был в «общаге», где попытался найти заведующую. Но той повезло, он ее не нашел. Тогда Смирнов проследовал к главным воротам порта, где работало вышестоящее вохровское начальство. Вот тут-то и начался отстрел. Тяжело ранив начальника ВОХР ЛМТП, Смирнов стреляет в начальника ВОХР БМП, убивает инженера пожарно-технической части и тяжело ранит начальника бюро пропусков. От главных ворот порта до «Красного здания» метров триста. Эти метры Смирнов преодолел с наганами наизготовку. Очевидцы впоследствии утверждали, что использованные наганы снайпер бросал на мостовую, однако ни одного револьвера так и не нашли.

Ворвавшись в Управление, преступник прямым ходом направился в кабинет замначальника порта А. Казакевича. Казакевич прошел войну, смерть видел не раз, поэтому среагировал мгновенно и успел укрыться за столом. Это спасло ему жизнь, хотя он все же был тяжело ранен. Свою пулю получил и начальник Первого района порта, находившийся у Казакевича в кабинете. Выскочив из кабинета, Смирнов ринулся к начальнику ЛМТП, но того на месте не оказалось. Тогда Смирнов стреляет напропалую в приоткрытые двери кабинетов – так тяжелые ранения получает начальник железнодорожной станции Автово. Одна из свидетелей этой бойни, Надежда Климас, находилась в тот момент как раз на этаже. Она рассказала, что встретилась с убийцей лицом к лицу, но он ее не тронул, пройдя мимо. Надежда Алексеевна была первой, кто поднял тревогу. Она скатилась вниз по лестнице на первый этаж, где сидела ничего не понимающая охранница того же ВОХР. Между тем, на посту не было ни городского телефона, ни какойнибудь «тревожной копки». Заскочив в один из кабинетов, Климас судорожно набрала «02» и попыталась объяснить ситуацию, но спокойный милицейский голос ответил буквально следующее: «Да не волнуйтесь, это у вас, наверное, кино снимают».

А «кино», тем временем уже близилось к завершению. Отстрелявшись в кабинетах портовского начальства, Смирнов поскакал к выходу. Надежда Климас, которую он вновь встретил на первом этаже, до конца своих дней будет помнить его перекосившееся от ненависти лицо. «Что тебе, сука, здесь надо?!» – заорал Смирнов, но все же не выстрелил, и выбежал на улицу. И только здесь, наконец, он встретил сопротивление.

Его попытался схватить помощник начальника порта В. Нистратов, но в ответ получил две пули. На Смирнова набросился электромеханик буксира «Пурга» В. Рорбек, но задержать убийцу не смог. Тут начинает подтягиваться милиция. Обезумевший в конец Смирнов открывает по милиционерам огонь и успевает одного из них подстрелить. Водитель стоявшего у Управления такси В.Егоров сдает назад и машиной прижимает стрелка к стене, но тут же получает несколько пуль, одна из которых попадает в глаз. Понимая, что попал в западню, Смирнов решает использовать живой щит. В заложницах оказывается тальманщица Т. Патрушева. От ужаса женщина теряет сознание прямо в руках преступника, и он бросает ее. Воспользовавшись моментом, из толпы выскакивает человек в морской форме. Это был мичман военно-морской комендатуры Евгений Дубовик. Он-то и остановил убийцу, свалив его на землю и вывернув руки…

Так что правду написал Веллер: от руки сумасшедшего снайпера погибли три человека, десять человек получили тяжелые ранения, а потерявшая сознание заложница действительно умерла от сердечного приступа, но не на тротуаре, а спустя несколько часов в «Чудновке». А Смирнов… Смирнова судили, признали невменяемым, и в августе 1980 года поместили в психиатрическую больницу специального типа. Пожизненно.

Почему подобное могло случиться на режимной территории, по сути, государственной границе? Ответа на этот вопрос до сих пор нет. Уже позже, после разбора трагедии, одна из проверяющих инстанций глубокомысленно сделала заключение, что, мол, «не сработал военизирующий фактор по пресечению преступных действий Смирнова в форме вооруженного преследования преступника с предупредительными окриками и предупредительными выстрелами в воздух».

А может, действительно, нужно было просто отпустить человека во Францию?

\ с просторов \